– Теперь спать будет, пушкой не разбудишь. Золото, а не ребёнок. Спит да ест.
– Ладно, Свет, пошла я. Спасибо за адрес, глядишь, и воспользуюсь.
– Да не за что. Обидно смотреть, как мужик пропадает.
Ульяна вышла на воздух, прошла к реке прогуляться. Сердце недоброе чуяло. Но, оказалось, зря. Месяц прошёл спокойно, только любовью они с Гришей редко занимались. Но Ульяна приписывала это Гришиному смятению. Утешала себя, перемелется, всё пройдёт. Время нужно человеку в себя придти.
Приближался праздник Ивана Купалы. Тут Гриша и занервничал. Пить опять начал. Пока тайком, чтобы Ульяна не видела, но её-то не обманешь. Она запах за версту чуяла. Чуяла, но молчала. Пусть думает, что она ничего не знает. Если чуть выпьет, так она и не против. Главное, чтобы за рамки не выходил. Но в самый канун праздника Григорий вдруг занервничал, засуетился. Накануне купил водки, выпил бутылку. Вроде спать лёг, но сам не спит, ворочается. Ульяна спящей притворилась. Он посмотрел на неё, встал тихонько, оделся и вышел. Ульяна за ним пошла, посмотреть, куда это он? Думала, во дворе сидеть будет, а его нет. Обошла дом, но мужа и след простыл. На поляну, где костёр зажгли, вроде неудобно было идти, на посмешище себя выставлять. Походила, походила возле дома, и спать пошла. Недавно сердце беду чуяло, но не случилось ничего, Ульяна и успокоилась. Но беда любит внезапно подкрасться, так, чтобы не ждали. И исподтишка ударить. А потом наслаждается делом рук своих.
Гриша пришёл под утро. Вращал безумными глазами, как сумасшедший. Вроде и не пьяный, а как тронутый. Весь в репьях, колючках, руки ободраны. Сел на кровать, дрожит. Ульяна обняла мужа за полечи.
– Что с тобой, Гриша? Где ты был-то? Господи! По кустам что ли лазил?
– Я скажу тебе, Уля, только ты молчи, никому не говори! – Гриша прижал палец к губам. Ульяне показалось, что муж не совсем здоров. – Папоротник я искал. Цветок. Вроде увижу что-то вдали, обрадуюсь, побегу что есть мочи, а это не он. Всю ночь бегал, не дался мне цветок окаянный. Устал. – Он уронил голову на руки.
– Гриша! Опять ты за своё! Ну, сколько можно! Ты пил?! Пил, я тебя спрашиваю?!
– Да что ты пристала, пил – не пил! Какая разница?!
– Да потому что от водки это всё, мерещится тебе. Очнись, Гриша!
– Я знаю, что говорю! Я трезв, как стекло. А давеча мне отец покойный приснился, как живой. И говорит, что знает он, где клад зарыт. Только не успел он выкопать, в яму волчью свалился, там и сгинул. Но сказать мне не может, пока я цветок не найду. А найти его можно только раз в году, на Ивана Купала. Это такое условие у него, духи лесные поставили. Что должен я этот цветок найти, клад отрыть. Тогда и отец успокоится. А пока покоя ему клад не даёт, на меня вся надежда. Но не смог я, Уля, не смог! Что я ему скажу?!