Как звать тебя, как имя твоё? — Хейд, отвечаешь ты.
Неверно, грохочет вокруг. Гулльвейг прозываешься ты, «сила золота», и ты исполнишь предначертанное.
Кем предначертанное? — шепчешь ты. Вражья сила мнёт и давит, намертво впечатывая в душу чужое, тёмное, страшное.
Мною!
Кем?
Дерзаешь спорить? Что ж, это хорошо. Я люблю дерзких и сильных. Ступай и исполни свой долг.
Долг? Какой долг? Я никому и ничего не должна!
Страх сменяется злым упрямством. Я никому и ничего не должна! И я больше не боюсь.
Неразумная! — вокруг всё тонет в потоках сметающей всё мощи. Низкий бас заполняет весь мир, нет ничего, лишь он. Он и его сила. Как ему противиться? Не устоит ничто, даже крепчайший камень. — Так как зовут тебя?!
Я… я Гулльвейг.
Превосходно. Что ты должна сделать?
Ты… скажешь мне, всемогущий?
Не именуй меня чужими именами, я не всемогущ. Ибо тогда не говорил бы с тобой. И я не скажу тебе большего. Имя твоё подскажет тебе.
Имя моё? Моё новое имя?
Да. Твоё новое имя. А теперь открой глаза и иди!
Кажется, дыбом встают и небо, и земля, и море. Ты распростёрта на голом камне, холодные брызги секут щёку. Тёплая волна расплескалась по плечам, их так много, что они укрывают, подобно плащу, всё тело. Больше на тебе никакой одежды.
Встань и иди, Гулльвейг. Ибо награда твоя будет больше, чем ты способна вообразить. Неуязвима и бессмертна станешь ты, ибо без тебя… впрочем, моей Гулльвейг это уже не касается.
О чём всё это?
Откуда я? Кто я? Что я?
Вопросы падают в гулкую тёмную бездну, словно пустое ведро в сухой колодец.
Ты смотришь на собственные руки — пальцы унизаны невесть откуда взявшимися перстнями. Золото ярко лучится, оно словно пылает изнутри колдовским завораживающим огнём.
Я Гулльвейг. Я сила злата. Я иду в мир. И наградой мне станет всё.
(Комментарий Хедина, аккуратным мелким почерком, внизу страницы:
Гулльвейг. Да, доводилось слыхать, доводилось. Загадочная и таинственная, невесть откуда взявшаяся, сказочная прародительница всех ведьм мира, мать женского колдовства. Тайное притягивает, и Отец Дружин тут не исключение. Весь отрывок — явное подражание кому-то из скальдов его времени, хотя отсутствуют необходимые аллитерации и не соблюдается ритм. Но Гулльвейг… красивая сказка. Конечно, тут же возникает соблазн спросить, а кто же этот загадочный собеседник, отдающий девушке по имени Хейд приказы, которым она не смеет не повиноваться?.. Старый Хрофт не оставил никаких своих догадок, хотя понять, кого он подозревал, нетрудно.)