…Такие времена принято называть «старыми добрыми», они хоть и «старые», «добрыми» никак не были. Гномы ещё не выковали Мьёлльнир, и Гунгниру доставалось немало работы — великаны уже тогда возымели намерение обрушить стены Асгарда. Однако поражения ещё способны были на время вернуть их «на пути разума», как выражался Хеймдалль, и тогда О дин мог предаться излюбленному занятию — в обличье простого странника, в сером плаще и широкополой шляпе, бродить по градам и весям, отыскивая достойных и помогая им. Он не старался избыть все несправедливости и всё горе мира: жизнь жестока и коротка, слабые не могут вечно прятаться за спинами сильных.
Блистающее остриё Гунгнира скрыли особые чары. Усталый седой странник с длинным посохом — вот что видели на дорогах Большого Хьёрварда торопившиеся по своим делам негоцианты, пахари или знать. Впрочем, и знать в те времена ещё не забыла, что её дело — как раз оборонять тех, кто её кормит. Золота и серебра на одеждах было тогда куда меньше, чем в последующие века. А простые мечи, право же, рубили ничуть не хуже вычурных.
…Где-то в Восточном Хьёрварде, где в восточных фиордах уже тогда гнездились ярлы, а на западном побережье — ярлы, окружённые землями свободных землепашцев, но где ещё слыхом не слыхивали о Хранимом Королевстве, а вольная Бирка ещё оставалась небольшим, хоть и оживлённым портом на перекрестье торговых путей — где-то там, по неширокой тележной колее, шёл путник в длинном, видавшем виды плаще и низко надвинутой на глаза шляпе с широкими полями, сжимая в худой костистой руке посох в рост человека.
Путник шагал легко и словно бы беззаботно, хотя вид его не говорил ни о богатстве, ни даже о достатке — плащ обтрепался, его украшали несколько грубых заплат, наложенных не слишком умелой мужской рукой. Но походка странника оставалась по-молодому упругой, спина не гнулась, оба глаза смотрели прямо и зорко.
Весна только-только наступила в восточных землях, пахать ещё нигде и не начинали. Однако с юга дул щедрый тёплый ветер, солнце отражалось в бесчисленных лужах, и ребятишки, пережившие зимние стужи и лихорадки, беззаботно носились под сбросившими серые тенета зимних туч небесами.
Серый странник шагал и улыбался в густую белую бороду.
Он был стар уже тогда, в дни молодости самого мира.
Его влекли самые разные места. От Бирки, её шумного торга, он шагал на север, мимо пустых земель, где только-только устраивались первые поселенцы. Здесь не было ни «прежних хозяев», ни каких-то чудовищ, ни «древних рас» — эльфы выбирали места поглуше, среди лесных чащоб, альвы ещё только рождались на пергаментах мудрецов народа Перворождённых; никто и слыхом не слыхивал о Ночных Всадницах; в Южном Хьёрварде молодой и весёлый бог Шарэршен, покровитель влюблённых, озорной бог, собирал приношения цветами и фруктами в немудрёных святилищах, щедро одаривая поклонявшихся ему мужской силою или женской страстностью и плодовитостью.