— Заблудился, — усмехнулся Буденный. — Все вы говорите, что заблудились, как круто приходится… Поздно больно вы прозреваете… Что же с тобой делать?.. Что делать с твоим братом, Фома?..
— Расстрелять, товарищ командарм, — с сердцем ответил Фома.
— Что вы такой кровожадный, товарищ Котов? — смеясь, сказал Ворошилов. — Зачем же его расстреливать, когда из него может быть, полезный человек?.. Как вы думаете, — обратился он к Михаилу Котову, отпустить вас домой или вы будете служить у нас?
— Буду служить у вас, товарищ начальник, — с готовностью ответил Михаил.
— А не сбежите снова к белым?
— Да что вы, товарищ начальник! — даже отшатнулся Котов. — Да мыслимое ли это дело?.. Уж ежели я пойду к вам служить, так, верьте мне, жизнь положу, а доверие ваше оправдаю…
— Как думаешь, Фома, правду он говорит? — спросил у своего ординарца Буденный.
— Брешет! — мрачно проворчал Фома.
— Брат! — вскричал со слезами на глазах Михаил. — Да ты что же это на своего одноутробного, родного брата наговариваешь?.. Богом прошу тебя прости меня… — И он повалился в снег, земно кланяясь в ноги коню, на котором сидел Фома. Лошадь испуганно попятилась. Фома задержал ее.
— Прости, братуша, — всхлипывал Михаил. — Вот те господь, буду служить верой и правдой и свою провинность отслужу. Прощаешь, что ль, брат? — приподнял он заплаканное лицо, заглядывая на Фому.
Но тот безмолвно сидел на коне.
— Да, я вижу вы, товарищ Котов, бесчувственный, — улыбнулся Ворошилов. — Неужели у вас сердце не дрогнет?
— Как же быть, Фома? — сказал и Буденный. — Советская власть прощает заблудившихся, обманутых казаков, а ты не хочешь брата своего простить.
Фома покосился сначала на Ворошилова, затем на Буденного, молча соскочил с коня, поднял брата.
— Ну, ладно, Миша, вставай, — сказал он ворчливо. — Раз уж советская власть тебя прощает, то, стало быть, и я тебя прощаю…
Стояли крепкие морозы, но тротуары были забиты веселой гуляющей публикой, среди которой особенно много военных.
— «Приазовский край»! — расталкивая толпу, пронзительно кричит мальчишка, мчась по тротуару с кипой газет под мышкой. — Красные разбиты под Никитовкой!.. Красные разбиты!..
По мостовой, высоко поднимая ноги и отбивая шаг, под гром духового оркестра, ритмично колыша из стороны в сторону щетиной штыков, проходит офицерская рота.
— Кра-асные разби-иты под Никитовкой! — кричат мальчишки. — Отступают в панике!..
— Вот мерзавцы! — смеется Семаков, на ходу просматривая газету. Выдумают же — «красные разбиты под Никитовкой…» Ха-ха-ха!.. Обыватели, конечно, могут поверить… Витя, сунь вот этому в карман листовку… Так!.. Молодец!.. Пусть почитает…