— Не ляскал бы языком чего не надо, — пробурчал хмуро Свиридов. Гляди, парень, а то за такую брехню можешь и поплатиться.
— Да я-то при чем? — растерянно заморгал усатый казак. — Я ж не свои слова гутарю… За что купил — за то и продаю.
— Гляди, а то тебе с такой продажей может не поздоровиться.
— Да будет вам, казаки, — проговорил Сазон, стремясь примирить повздоривших. — Есть о чем разговор вести… Вот ехать скоро на позиции, а ехать неохота. Ты когда, Прохор, едешь в полк?
— Через тройку дней надобно выезжать.
— Что так скоро?
— Пора, — вздохнул Прохор. — Наше дело такое: побыл-пожил — и след простыл… Хочу еще к брату Константину в Ростов заехать, давно не видался с ним…
— Да, — вздохнул и усатый казак, закручивая цигарку. — Скоро и мне, братцы, ехать на позицию. А ехать, правду сказал Меркулов, неохота. Как вспомнишь о фронте, так, истинный господь, дрожь берет. Сию пору там грязюка непролазная. Прошлый год в это время наш полк в Полесии стоял. Ух, помнится, и грязища же! Ноги не вытянешь. А ежели вытащишь ногу, так сапог в грязи останется.
— Такие, как ты, конешное дело, отлынивают от фронта, — процедил сквозь зубы Свиридов, с пренебрежением глядя на усатого казака.
— Что ты, Максим, ко мне все цепляешься? — выпуская из носа широкую струю дыма, вспылил тот. — Я ведь тебе не жена. Как колючка, прицепился.
— Ну, бросьте вы, — снова примиряюще сказал Сазон. — Чего вы взъерепенились?.. Ты вон глянь, Максим, жалмерок-то сколько попришло. На тебя поглядывают… Ох, братцы мои, сколько их развелось тут! Да бабы-то, бабы-то какие — красивые, жирющие! Эх, дьявол бы их побрал, да разве ж от них захочешь идти на позицию?
Казаки, взглянув на молодых женщин, засмеялись.
— Жируют тут без нас, — со вздохом проронил кто-то из казаков. Молодые казаки все на позицию, так они тут старикам-свекорам головы позакружили.
— Истинную правду гутаришь, — захохотал Сазон. — Гляньте, снохачи-то повыстроились, — указал он на стариков, нетерпеливо поглядывающих на крыльцо правления, На котором вот-вот должен появиться атаман. — Видите, так их… загорюнились, чуть слезы не льют, жалко им, вишь царя-батюшку…
— Брось дурковать! — оборвал его Свиридов.
— Что это ты, Максим, не с той ноги, что ли, ныне встал? — насмешливо посмотрел на него Сазон. — Тебе что, стариков стало жалко? Да будь они прокляты, старые хрены!
— Чего ты на них обозлился, Сазон? — смеясь, спросил Прохор. — Может, у тебя какой старик жену отбил, а?
— Таких делов за своей жинкой не замечал, — проговорил Сазон. — А вообще-то все могет быть. Надежду можно иметь только на отца да на мерина. Отца не уведут, а мерина не продадут… Ха-ха! Кажись, перепутал пословицу… Ведь они, старики-то, охальники наипервейшие. Им в рот пальца не клади. Хоть зубы у них и плохие, а откусят…