Казаки захохотали.
— Атаман вышел! — крикнул кто-то.
Гомон над площадью затих. Взоры всех устремились на крыльцо правления. Там, держа булаву, в окружении своих помощников стоял станичный атаман Никифор Иванович Попов, упитанный, краснолицый казак лет за пятьдесят. На нем была светло-серая драповая офицерская шинель с поблескивающими орластыми пуговицами в два ряда. На плечах отливали серебром есаульские погоны. Лицо атамана было скорбно, словно он только что вернулся с похорон близкого человека.
Смахнув с головы каракулевую серую папаху и погладив широкую русую бороду, он внимательно оглянул толпу.
— Здравствуйте, господа станичники, казаки и урядники! — крикнул он.
— Здравья желаем, ваше благородье! — послышались ответные голоса. Здравствуйте, господин станичный атаман!
— Что, дорогие станичники, пришли узнать всю правду от меня? — тихо спросил атаман, снова с грустью обводя взглядом толпу.
— Да, господин атаман, — прорвался гул голосов. — Пришли узнать… Расскажи нам!.. Расскажи!..
— Не моими бы устами говорить, а вашими ушами слушать эту печальную весть, — проговорил атаман. — Ну что же, послушайте. Что знаю расскажу… Совершилось, дорогие станичники, невиданное и неслыханное доселе в истории Российского государства событие. Наш самодержец всероссийский, государь-император Николай Александрович, в силу сложившихся обстоятельств вынужден был подписать отречение от престола… — Голос у атамана задрожал. Многим показалось, что в глазах у него блеснули слезы.
Толпа стояла не шевелясь, напряженно слушая, что говорил атаман. Лишь кое-где отсмаркивались старики, вытирая глаза.
— …вынужден снять с себя сан императора всероссийского, продолжала атаман, — перешедший ему по наследству от предков, православных русских царей… Власть перешла в руки Временного правительства во главе с председателем Государственной думы Родзянко… События, господа казаки, нарастают с головокружительной быстротой, и неведомо никому, что сулит нам завтрашний день… Да, господа, свершилась революция. Угодна она вам или нет, но это факт. От него никуда не денешься… В столице нашей, в Петрограде, сейчас происходят беспорядки. Чернь вышла на улицу. Идет стрельба, много невинных жертв. Таково положение в Петрограде. Я молю бога, господа станичники, чтобы эта смута не коснулась бы нашего тихого Дона… Мы, казаки, всегда, из века в век, самоотверженно служили своей отчизне и…
— Престолу! — насмешливо крикнул кто-то из группы фронтовиков.
— Тш!.. Тш!.. — зашикали в толпе.
Атаман метнул свирепый взгляд туда, откуда послышался крик. Там стояло десятка два солдат с красными бантами на груди и несколько казаков. Они насмешливо встретили взгляд атамана. Кто из них крикнул — трудно понять. Клокоча от гнева, атаман хотел было накричать на них, но передумал. Нужно ли в такое время связываться со смутьянами?