— Долой монархиста! — выкрикнуло несколько возмущенных голосов. Долой атамана!
Побледнев, атаман настороженно смотрел в ту сторону, откуда неслись эти крики. Он видел, как фронтовики, кого-то выталкивая, взволнованно кричали:
— А ну, пойди-ка, заткни ему горло!.. Пойди скажи народу, ты ж ученый человек… Да не бойся… Мы заступимся…
— Ну что ж, пойду скажу! — решительно зазвенел чей-то молодой голос. — Пропустите!
— Пропустите его!.. А ну, пропустите!
Атаман видел, как кто-то в толпе пробирался к крыльцу. Он понял, что человек этот сейчас будет говорить, и решил «не допустить такого безобразия».
— Вот, господа, каким оскорблениям я подвергаюсь, — с обидой закричал атаман. — И вы здесь спокойно стоите, выслушивая эту брань, гнусную, мерзкую брань… Разве я этого заслужил? Я, ваш, слуга, избранный вами?.. Позор, донцы!..
— Позор! — как эхо, отозвались помощники атамана.
Старики нахохлились, как воробьи перед бурей, замахали костылями.
— Плетей им, сукиным сынам, всыпать! — завопил грузный старик.
— Плетей! — тонкоголосо поддержал его тщедушный старичишка.
— Истинный господь, плетей! — обрадованно загорланили старики. — Чтоб не охальничали.
— Разбаловались стервецы на войне-то!
— Проучить их, дьяволов, проучить!
Протиснувшись сквозь тугую толпу, на крыльцо правления смело взбежал юноша в солдатской шинели. Для чего-то он порывисто сбросил с себя шинель, может быть, для того, чтобы все увидели на его защитной гимнастерке, плотно облегающей грудь, два георгиевских креста. На защитных погонах, вшитых в гимнастерку, едва приметно вились канты вольноопределяющегося.
— Ох ты черт! — изумился Прохор, узнав в юноше своего двоюродного брата. — Виктор!
Юноша окинул взглядом притихшую толпу.
— Граждане свободной России! — заговорил он. — По поручению фронтовиков — казаков и солдат нашей станицы — поздравляю вас со светлым праздником. В нашей стране произошла революция, цепи рабства с народа сняты навсегда. Навсегда, граждане! Я только что приехал из Петрограда и знаю, что там произошло. Царь наш, кровавый Николай, отрекся от престола, царские министры арестованы. Отныне мы все свободные и равноправные люди. Власть захватил в свои руки народ. Сам народ стал хозяином нашей великой страны… Здесь вот сейчас выступал станичный атаман. Из его слов можно было понять, что он жалеет царя. И эту жалость он хочет внушить всем нам. Нет, граждане! Монархии нам не жалко, а монархисты, плачущие по царю, нам не нужны!.. Мы имеем мужество и смелость заявить: «Долой монархистов! Да здравствует революция! Да здравствует свобода!»