— Садитесь, Виталий Андреевич, — предложил он посетителю.
Дробот протянул полковнику широченную руку. Вместо ногтей на ней были синебагровые рубцы. Изуродованные пальцы напомнили Иванилову о том, что Дробот побывал в гестаповских застенках, прошел героический путь отважного партизана.
— Я вас слушаю, Виталий Андреевич.
Дробот сел.
— Мне позвонил заведующий промышленным отделом обкома партии Мазурук и сообщил… — Виталий Андреевич с видимым усилием справился со своим голосом и почти спокойно, только тише закончил — … что Нина Владимировна Дубовая убита.
Неподдельное горе этого человека тронуло полковника.
— К сожалению, это правда.
— Мы с Ниной… Владимировной были очень дружны с конца сорок второго года и до последнего времени. В моей семье все ее очень любили… И жена, и дети… И… если, товарищ полковник, вы убийцу не задержали и для его поимки потребуются какие-нибудь сведения из жизни Нины… то… В общем, можете меня использовать как только найдете нужным.
— Хорошо, что вы пришли. Нас интересует ряд вопросов. Прямого отношения к убийству они не имеют.
— Да, да… слушаю… Знаете, у меня в сознании до сих пор не укладывается все это… Еще неделю назад она была жива, а теперь… ее нет.
— Так вот, Виталий Андреевич, что вы знаете о студенческой жизни Дубовой?
— Первые три года она жила в общежитии института, а потом моя жена уговорила ее перебраться к нам. И с тех пор Нина стала членом нашей семьи… Товарищ полковник, у меня к вам просьба. Разрешите моей семье похоронить Нину.
— Это от меня не зависит. А не знаете ли вы, Виталий Андреевич, с кем Дубовая дружила в институте или вне его стен?
— Нина была старше однокурсников. По натуре она была замкнута, а после пережитого во время войны стала еще строже, серьезнее. Поэтому близких друзей она не приобрела. Но знакомых у нее было очень много. Студенты, рабочие и служащие подшефного завода — все ее хорошо знали, уважали.
— С кем из них она могла сохранить переписку?
— Со многими, я думаю… Я, конечно, не знаю, но ориентировочно могу назвать десятка два-три фамилий.
— А вы часто от нее получали письма?
— Почти каждую неделю. Но вот что-то перед праздниками она замолчала.
— И вас это не беспокоило?
Дробот виновато наклонил голову. Видно было, что он о чем-то сожалеет.
— Видите ли, товарищ полковник, во время нашей последней встречи в мае я начал замечать, что Нине чего-то не хватает. Она без видимой причины начала грустить, избегала говорить о себе. Я считал, что она просто устала от работы. Советовал ей отдохнуть, съездить на курорт. За последние полтора года она сдала кандидатский минимум и сделала второй вариант диссертации.