Джеральд слушал рассказы своего лакея, самодовольно ухмылялся.
И даже иногда позволял своему лакею выпить вместе с ним. Ведь он не был чопорным и не отличался великосветским воспитанием.
Он разделял людей не на родовитых и безродных, а на работящих и бездельников, на честных и мошенников. А Порк был работящим и честным, и поэтому Джеральд О’Хара никогда не чувствовал ни малейшего угрызения совести, разрешив своему рабу Порку пропустить с ним рюмку-другую виски.
Конечно при соседях он никогда бы подобного не допустил. Но по вечерам, когда в доме было тихо и они оставались вдвоем, Джеральд позволял своему лакею кое-какие вольности, за что тот платил ему исключительной преданностью.
— Завтра утром я поеду на дальнюю плантацию, хочу посмотреть, может удастся прикупить еще акров десять земли.
— Возьмите и меня с собой, — предлагал Порк.
— Как это взят тебя? А кто будет следить за моим домом? Ведь не дай Бог здесь что-нибудь случится…
Порк пристыженно опускал глаза.
— Да, сэр, я лучше останусь дома, здесь действительно от меня будет больше проку.
— И вообще, Порк, я хочу, чтобы у меня в доме было чисто. А то мое жилище напоминает приют старого холостяка.
Порк причмокивал толстыми губами и соглашался.
— Да, сэр, так оно и есть.
— Что ты хочешь сказать?
— Ведь у вас, сэр, нет хозяйки, а об этом пора бы уже подумать.
— Что ты себе позволяешь? Упрекать меня? Разве плохо я тебя кормлю?
— Да нет, сэр, у вас слишком большой дом и уже много рабов, поэтому вам просто необходимо завести хозяйку.
— Порк, ты об этом так говоришь, — смеялся Джеральд О’Хара, — как будто мне необходимо поехать на ярмарку и купить новую верховую лошадь.
— Что ж, сэр, это довольно схоже, ведь и то и другое надо тщательно выбирать, чтобы не ошибиться и чтобы потом не раскаиваться.
— И вообще, Порк, ты в последнее время слишком много себе позволяешь.
— Извините, сэр, — тут же вскакивал на ноги раб.
— А кофе-то у меня холодный!
— Сейчас-сейчас все исправлю, сэр, — Порк хватал кофейник и убегал на кухню, откуда слышался его раздраженный голос.
Порк отчитывал кухарку. Он старался это делать так, чтобы хозяин слышал. Он кричал таким гневным и страшным голосом, что даже сам пугался, а в это время подмигивал толстой кухарке, скаля свои белые зубы.
Женщина хлопала руками, начинала извиняться. Но на ее лице тоже в это время была улыбка.
А Джеральд О’Хара прекрасно представлял, что сейчас делается у него на кухне. Ведь он пару раз видел эту сцену.
«Эти черномазые такие хитрющие, но меня, ирландца, им не обмануть, — и Джеральд самодовольно скалился, потягиваясь у камина. — А насчет хозяйки… — глядя в белый потолок думал Джеральд, — наверное, надо еще немного подождать. Ведь я мужчина еще не старый и довольно крепкий, так что время у меня есть».