– еще несколько фотографий покинули свои привычные места и оказались совсем не в том ряду, в каком находились изначально.
Стоит ли заострять внимание на таких мелочах? В конце-концов, Россетти сам мог перевесить фотографии, избавиться от надоевшей ему Ханне-Лори и заменить его азиатами, но тогда… кто занял место азиатов?
Церемония награждения, где Гвидо красуется на второй ступеньке пьедестала, – так утверждает Дурстхофф (отличная, все-таки, зрительная память у старушки!). Но и чертова церемония ей знакома, ее просто переместили в другой ряд.
Ханне-Лори повезло меньше – она исчезла навсегда. Из этого следует только один вывод: на стене повис «чужак». Миша еще раз пристально взглянула на стену: соревнования, тренировки, с полдесятка пати в честь победителей – строгий дресс-код и шампанское. От цветных и черно-белых фотографий рябит в глазах, но если присмотреться внимательнее… В чередовании цветов есть какая-то система. Определенно. В самом верхнем ряду и в самом нижнем черно-белых снимков больше всего: по три с каждой стороны. Во втором и третьем – они занимают промежуточные места – второе и восьмое соответственно. Черно-белые китайцы переехали в третий ряд, черно-белая церемония заняла их место во втором, дальше проследить цепочку без помощи фрау Дурстхофф не удастся.
– Фотография с Ханне-Лори была черно-белой?
– Да.
– Что конкретно там было изображено?
– Говорю же. Девушка и наш бедняжка. Стоят с бокалами и в обнимку, и улыбаются.
– И больше никого на снимке?
– Как же – никого? Это ведь вечеринка. Всегда найдется негодяй, который попытается влезть в кадр и все испортить.
– Выходит, такой негодяй нашелся?
– Два или три негодяя.
– Вы сказали, что девушка со снимка была похожа на вашу подругу, Ханне-Лори.
– Одно лицо, деточка, одно лицо! Не умри Ханне-Лори бездетной, я бы подумала, что это ее дочь. Или внучка.
– У вас ведь сохранилось ее фото?
– Целый альбом. Мы были очень, очень дружны.
– Я могла бы взглянуть на них?
– Конечно. Сейчас принесу.
Через десять минут Миша уже рассматривала фотографии, в основном датированные поздними шестидесятыми. Неизвестная ей Ханне-Лори и впрямь оказалась красоткой и едва ли моделью: высокая, стройная, с ослепительной улыбкой, с тяжелой копной волос. В отличие от своей фотографической спутницы фрау Дурстхофф (унылая челка, приклеенная ко лбу, неумело подведенные глаза, платье с рюшами), Ханне-Лори отважно экспериментировала с внешностью. Романтический образ сменялся образом девчонки-сорванца, бунтарки-хиппи, юной учительницы, которая не прочь закрутить роман с учеником старших классов. Лишь одно в этом калейдоскопе образов оставалось неизменным – бьющая через край сексуальность Ханне-Лори. Мимо такой девушки ни один мужчина не пройдет. И разбить любое сердце для нее не составит ни малейшего труда. Не исключено, что кто-то, – очень похожий на Ханне-Лори – так и поступил: разбил сердце Гвидо Россетти. Так стоит ли удивляться исчезновению секси-girl со стены? Поняв, что ему ничего не светит, стрелок просто избавился от нее: с глаз долой – из сердца вон. А образовавшуюся дыру спешно заполнил другими персонажами.