– Что ж обо мне не беспокоишься? Не заслуживаю?
– Так с тобой же все в порядке. Дом, семья… Чада и домочадцы. Дай бог всякому.
– Не в порядке со мной! Не в порядке! И со всеми остальными тоже.
– А с котом? – продолжал гнуть свое Вересень. – С котом – в порядке?
– Он орет, – неожиданно заявил Додик, и из его черных иконописных глаз выкатились две чистейшие слезы.
– Кто?
– Кот. Уже сутки. Не затыкаясь. Всех с ума свел.
Вересень тотчас вспомнил гибель «Титаника» и похолодел.
– Нам уже пообещали дом сжечь. И сожгут. Я бы первый сжег. Хотя кота пристрелить проще. Кота пристрелить тоже обещали.
Теперь Вересня бросило в жар, а на лбу выступила испарина.
– Мозг есть?
– Нет, – честно признался Додик. – Тот, что был, кот вынес. Я бы сам его убил, но Рузанка с Ануш не дали. Велели ехать за тобой.
– За мной? Я-то что могу сделать? Может, ему… кошечка нужна?
– Совсем дурак? – для пущей убедительности Додик покрутил пальцем у виска. – Кошечки ему даром не нужны.
– А что же ему нужно?
– Не знаю, что нужно ему, а мне нужно, чтобы он заткнулся. Ашот хотел его проклясть до десятого колена, а заодно нас всех. Которые привели в дом чудовище.
– Проклял? – запоздало ужаснулся Вересень.
– Пока нет, Рузанка и Ануш держат оборону. Но времени мало.
– Так чего мы тут трем? Поехали. Ты – вперед, а я за тобой.
– Ну, нет. Вдруг ты отстанешь? Поедем на моей.
Нужно было сильно постараться, чтобы отстать от «ДЭУ»-коробчонки, но школьный друг Вересня был явно не в адеквате, и спорить с ним следователь не решился.
До Ольгино они долетели за рекордные восемнадцать минут. Из своей тихоходной малолитражки Додик выжимал сто двадцать, а малейший затык в виде красного света на светофоре заставлял его стонать, биться головой о руль и поминать всех армянских святых и нечестивых. Ольгино встретило их почти полным отсутствием звуков: должно быть, все поселковые собаки сорвали голоса, и лишь один голос оглашал окрестности.
Это был голос Мандарина.
Трагедия «Титаника» близилась к развязке.
Они успели вовремя, лишь на несколько секунд опередив делегацию мрачного вида граждан с участковым во главе. Кобура на боку участкового была расстегнута.
Промедление – смерти подобно, – подумал Вересень и решительным шагом направился к полицейскому лейтенанту, на ходу доставая удостоверение.
– Что здесь происходит? – строгим голосом спросил он.
– Поступила жалоба от населения, товарищ… – участковый заглянул в темно-красные корочки. – Товарищ Вересень. Систематически нарушается общественный порядок.
– Каким образом?
– В виде криков… кошачьих. Очевидцы утверждают, что они слышны даже в Сестрорецке. Не исключено, что животное бешеное. Надо пресечь во избежание…