Сам ты бешеный!
Но вслух этого Вересень не сказал, бросив лишь:
– Разберемся.
– Но…
– Я же сказал: разберемся. И кобуру застегните. Непорядок.
…Мандарин сидел на сосне, на самой нижней ее ветке, метрах в четырех от земли. От приставленной к сосне лестницы проку было немного. Ничто не мешало дурацкому парню, в случае опасности, забраться повыше. Очевидно, он проделывал это неоднократно, тем самым ускользая от возмездия – и все попытки достать его терпели фиаско. В случае иного развития событий Додик бы не появился в городе.
Под сосной, задрав вверх головы, стояли Ануш и Рузанна. В руках у Рузанны был зажат кусок вырезки, а в руках Ануш – маленькая миска, наполненная темной желеобразной субстанцией. Любимые консервы дурацкого парня, – сходу определил Вересень.
– Вай мэ, Мандаринчик, дорогой! – взывала к кошачьему инквизитору Рузанна, потрясая вырезкой. – Спустись, поешь.
– Спустись, Мандаринчик! – вторила ей Ануш.
– Я бы тоже его угостил. Свинцом, – мрачно бросил Додик.
– Эй! – вполголоса позвал дурацкого парня Вересень.
Вой немедленно прекратился, и наступила тишина. Такая глубокая, что стук упавшей с сосны одинокой сухой шишки показался едва ли не грохотом «шаттла», стартующего с мыса Канаверал. Следом за шишкой на землю спланировал Мандарин – совершенно бесшумно. Проскользнув между Ануш и Рузанной, он бросился к Вересню, вскарабкался на него, обхватил шею лапами и затих.
– Ну, что я говорила! – в голосе жены Додика звучало торжество.
– А я что говорила? – не меньшее торжество звучало в голосе сестры жены Додика.
– Что мы обе говорили, а? – воскликнули женщины хором.
Вересень не особенно прислушивался к их словам: ощущение блаженного тепла в груди вернулось снова и сделало следователя мягким и податливым, как воск. По-хорошему, нужно было сделать дурацкому парню внушение, строго спросить за бесчинства. Но вместе этого Вересень гладил Мандарина по маленькой змеиной голове и глупо улыбался.
Додик же, напротив, был серьезен.
– И что нам теперь делать? – спросил он, обведя глазами скульптурную группу, застывшую у сосны.
– Что? – озадачилась Рузанна.
– Ведь если Боря уйдет, он опять начнет орать, так?
– Пусть тогда не уходит. Побудет до вечера, – предложила Ануш. – Может, кот успокоится.
– Вообще-то, я работаю, – Вересень почесал у дурацкого парня за ухом. – И до вечера мне еще нужно смотаться в пару мест.
– Вот видите! Плохая идея, женщины. А нужна хорошая.
– Что же ты предлагаешь?
– Пусть забирает кота с собой! – выпалил Додик.
Из рук Рузанны выпала вырезка:
– Да ты что? Что мы детям скажем? Они же его любят!