Я с удивлением поняла, что «мягкое» — это занавеска из шкуры какого‑то зверя, закрывающая вход в просторную пещеру, на противоположном краю которой зияет широкая вертикальная трещина. Сквозь неё‑то дневной свет и сочится.
Бежать вперёд не стала, хотя от нетерпения пятки жгло. Степенно переступив порог, как следует огляделась — вдруг здесь тоже есть плита — перевёртыш и один опрометчивый шаг заставит меня провалиться ещё глубже? Впрочем, если такая плита и была, разглядеть её не удалось. Зато увидела кое‑что другое… У левой стены возвышался странный постамент, очертаниями сильно похожий на саркофаг.
Чёрт, неужели я действительно в склепе?
К «постаменту» приблизилась с кошачьей осторожностью и меня едва не вырвало. В коробе, составленном из тонких брёвен, на подстилке из свежей травы, лежал скелет. Скрюченный, с чёрными остатками истлевшей кожи и абсолютно беззубым ртом. Признаков одежды тоже не наблюдалось.
В том, что умерший — не простой покойник, я не сомневалась. Ведь подстилку «трупу» кто‑то менял, причём недавно. Абы — кому такие почести не оказывают…
Но почему этот кто‑то не забрал во — он то прекрасное колечко? Снять его со скрюченного костяного пальца — раз плюнуть… Колечко, вроде бы простенькое — полоска желтого металла и светло — зелёный камешек круглой огранки. В моём мире даже бижутерия изящнее выглядит… Только почему при взгляде на него сердце замирает, а руки так и тянутся…
— Нет! Нельзя! — вслух сказала я, спрятала руки за спину. Потом крепко — крепко зажмурилась и пошла к выходу из пещеры.
Уже оказавшись на поверхности, вдохнув жаркого летнего воздуха, спросила себя:
— А что же скрежетало?
Вот только вернуться и узнать желания не возникло.
Я почти успокоилась, но тут из‑за ближайшего валуна вышел Косарь. Парень был белее снега, зато с дубиной в одной руке и моим дурно пахнущим платьем в другой. Отловив и допросив о причинах долгой отлучки, он едва не приласкал меня этим орудием. Впрочем, рассказать о подземном склепе, я почему‑то не смогла, мой рассказ ограничился глупым «заблудилась».
Зато в «нашу» пещеру вернулась очень быстро. Гневное сопение Косаря придало ногам удивительную лёгкость и прыгучесть.
Креатин, судя по виду, только проснулся и подниматься с лежака не собирался. Услышав моё «заблудилась», юноша глянул понимающе, сам поёжился и затрясся.
Наш молчаливый консенсус, окончательно взбесил Косаря.
— Из пещеры ни ногой! — рявкнул он. — Поняли?
А сам ушёл на поиски грибов и съедобных корений.
Креатин, с красными от сна глазами походил на упыря и к разговорам не располагал. Гулять по «горам» не хотелось, даже из чувства противоречия.