Охрана во главе с майором милиции Турыгиным задержалась на крыльце, а троица компаньонов, выразив лицами брезгливое равнодушие, проплыла внутрь. В коридоре, освещенном подмигивающей лампочкой дневного света, взору новых хозяев предстало несколько отслоившихся обойных пластов и фанерная доска с заголовком «ИНФО». Никакой информации доска не несла. Зато рядом, сбоку, белел клочок бумаги с начертанным химическим карандашом деловым предложением: «Продам три мяшка кортохи нядорого» и подписью: «Игнат».
Приемная с буржуйкой выглядела не столь разоренной, хотя форточку в окне прикрывал, заменяя стекло, квадратик картона. Трое солидных мужей шагнули в кабинет. За директорским столом развалился одутловатый неряшливый гражданин в свитере и жилетке. Перед ним на драном, некогда зеленом сукне гордо поблескивала недопитая бутылка «Новомытлинки», желтели шкурки воблы, мерцал порожний стакан и сиротливо подсыхал огрызок соленого огурца. Рыло директора, нависшее над остатками пира, выражало сугубо отстраненное отношение к окружающему миру. Чумной подошел к столу, взял сидевшего за шиворот, приподнял, аккуратно провел между москвичами и выбросил в коридор. Послышался мягкий удар упавшего тела и тихий мычащий стон.
– Ну что, господа, сами, бля, видите… – Обведя взором директорское помещение, Михаил Федорович вздохнул: – Вот что я от вас получил.
Геннадий Прохорович Барруда покрутил пальцем у виска.
– Дурак ты, Мишка. Стены не нравятся? Наймешь хохлов, через месяц выстроят офис, не хуже столичных. Не о том думаешь. Вопрос – где постоянных рабочих найти? Местных алкашей нельзя. Сам только что человека уволил. Вот о чем шариками крутить надо.
– Надо, но начинать будем не с этого. Пора Михаилу фамилию менять. Станешь Михаилом Станиславовичем Слободским. – И депутат Думы щелкнул Михаила Федоровича костяшкой пальца в лоб.
– А отчество на хрена? Моего папаню Федором назвали. Имя русское, хули плохо? – обиженно проворчал Чумной.
Барруда повысил голос:
– Папаня твой алкаш и уголовник, и хватит выступать. Делают из тебя человека, молчи и радуйся…
– Станиславовичем так Станиславовичем. Мне по фигу, – миролюбиво согласился Чумной. В углу кабинета пылилось «переходящее» красное знамя, рядом стоял шкаф. Владимир Савельевич Шаров открыл его и извлек бархатный альбом с профилем Владимира Ильича Ленина. Сдув с красного бархата изрядный слой пыли, он раскрыл альбом и принялся листать страницы:
– Смотрите, а вот и фотодокументик, подтверждающий мои слова.
– Опять в историю ударился? – Барруда покривился, но в альбом заглянул.