Максим сжал ее холодные замерзшие руки, потом поднес их к губам. Он помнил, каким раем после пребывания в «Клубе победителей» показалась ему его комната. Уголок, где он может быть королем своего мира.
— А завтра с утра я хотела бы сходить в наш парк. Вдруг там еще есть утки, которые помнят, как мы кормили их с папой? Это было года два назад. Весной. Сколько живут утки?
На глазах у Максима выступили слезы.
— Долго, Асенька. Они помнят вас.
— Знаешь, если бы я могла оставить там для папы записку на песке у озера — я верю, что он обязательно туда придет — он прочитал бы, что я люблю его.
Максим обнял Асю, думая о том, что Лычкин ничего не помнит. Неизвестно, как он воспримет свою дочь. Есть ли что-то еще, кроме памяти, связывающее по-настоящему близких людей? Ниточка, протянувшаяся от одного сердца к другому, которую невозможно оборвать? Нечто, позволяющее родным душам узнать друг друга?
* * *
Увидев свой дом, Ася крепче сжала руку Максима. На глазах снова выступили слезы. Никогда не думала, что вот эта белая панельная пятиэтажка станет такой близкой и родной. Вспоминалось детство, как папа качал ее на качелях во дворе, а она все просила сильнее и сильнее. Качелей, конечно, уже нет, но та детская площадка еще сохранилась. И все там было такое новенькое, свежеокрашенное и чужое. А вот и ее окна и там тоже чужие шторы. У нее в комнате висели розовые, она их терпеть не могла, а вот сейчас все бы отдала, чтобы увидеть на окне такое родное яркое пятно. Так хочется прийти домой, закрыть дверь в свою комнату. Девушка вздохнула. Поднимаясь по лестнице, машинально остановилась на четвертом этаже. Максим слегка обнял ее и повел дальше.
Он не стал открывать дверь своими ключами, позвонил. Хотел, чтобы мать встретила, чтобы сразу с порога объявить, что Ася останется. Эх, было бы ей восемнадцать, могли бы пожениться. О чем он думает? Ведь это первое их настоящее свидание.
Мать, конечно, поджала губы, когда он сказал, что Ася переночует в другой комнате, но никакого недовольства не выразила. Потом, правда, вызвала его и горячо зашептала, чтобы он держал себя в руках. А то будет как в тот раз.
— Какой раз? — удивился Макс. Конечно, он встречался с девушками. Но это было так несерьезно. Да и матери об этом не рассказывал.
— Я боюсь за тебя. Влюбишься, как в Аленку, и башку снесет.
Аленку? Он не помнил этого имени. Осторожно спросил:
— Что ты имеешь в виду, мам?
— Да то, что тогда после ее смерти с жизнью хотел покончить. О матери с отцом, которые растили во всем себе отказывая, не подумал. Я же говорила, что все пройдет и забудешь ты свою Аленку.