Лычкин с небывалой поспешностью вскочил с кровати и отправился в крошечную, но чистенькую ванную. Показалось, или из зеркала смотрело лицо другого человека: в глазах светился озорной огонек, а безвольный рот — предмет насмешек жены — сегодня подобрался и выглядел четче. Пока брился, мурлыкал песенку и чувствовал себя, словно снова стал молодым. В это дивное утро он даже принял холодный душ. Сколько раз давал себе слово и откладывал. А сегодня, наконец, выполнил. Подмигнул своему отражению в зеркале и снова вошел в комнату, чтобы убрать постель. Не удержался и прижал подушку к лицу: пахло духами Эвелины с цитрусовым ароматом. Вспомнил их ночь и улыбнулся — ни с одной девушкой ему не было так хорошо. Их тела были созданы друг для друга — сегодня он впервые понял смысл этой фразы — раньше она казалась ему банальной. Но он тут же поправил себя: не только тела, их души после соответствующей обработки тоже станут похожи. Решение созрело незамедлительно: Майя должна исчезнуть из его памяти. Позже, когда он станет сильнее, сможет общаться с ней ради дочери на своем новом уровне, где не будет места насмешкам и оскорблениям. А может он заберет Асю с собой. Ей вовсе не место рядом с матерью, которая все свободное время проводит за просмотром глупых сериалов. Евгений открыл тетрадь, взял ручку и в нескольких сухих предложениях кратко описал важные факты их биографии и причину, почему он решился стереть жену.
* * *
На следующий день Щербаков убедил его в том, что в коричневую тетрадку необходимо внести сведения о матери, чье окружение ужасно мешало ему добиваться успехов в жизни. Андрей выглядел убедительно, они прошлись по детству, и в ушах Евгения только и раздавались ее окрики: бестолочь, неудачник, идиот, вырастешь таким же, как твой отец.
— Положите баночки, Евгений, — добродушно заметил Щербаков. — Позволю себе заметить, что ваша мать умерла. Сегодня мы посвятили целый день, чтобы удалить ваши детские обиды. Не проще ли будет…
Лычкин повесил голову.
— Я рос без отца, и матери удалось внушить мне, что я должен быть ей благодарен.
— Понимаю. Но вы зря тратите время. Наша благодарность не нужна тем, кто уже не в этом мире. Подумайте до завтра.
Растревоженный воспоминаниями мозг Лычкина выдавал все новые и новые картинки детских и юношеских обид. Дни рождения без подарков, потому что он их не заслужил, бессчетные нотации и оскорбления. Сейчас ему казалось, что мать не только не любила его, а даже ненавидела его всю жизнь. Обида и горечь бушевали в нем, когда он достал тетрадь и взял ручку. «Лычкина Валентина Дмитриевна — моя мать. Родилась…. Умерла… Похоронена…». Уронил голову на руки и прошептал слова прощения. Сзади подошла Эвелина и поцеловала в макушку, заглядывая через плечо.