Трясло достаточно сильно, но Евгений честно пытался выполнить задание, пока не осознал, что попросту вырубился и с удивлением заметил, что вибрация прекратилась. Перед ним возник все тот же молодой человек.
— Кто такая Лычкина Валентина Дмитриевна?
— Не знаю, — покачал головой Лычкин. — Виктор взглянул на монитор и начал отсоединять проводки, после чего осторожно снял шлем и помог Евгению подняться.
— Ну что же, Евгений Владимирович, мы сегодня очень хорошо поработали. — Виктор взял карту и что-то записал в ней, после чего протянул Лычкину. — Возвращайтесь к Андрею.
Щербаков, бегло проглядев страницу, посадил Евгения в кресло и дал в руки банки, спрашивая, что он может рассказать о Лычкиной Валентине Дмитриевне. Евгений возмутился:
— Я не знаю, кто эта женщина. Почему меня о ней спрашивают?
Щербаков удовлетворенно кивнул. Стрелка плавала, значит, клиент не обманывал, и стирание памяти прошло удачно. Теперь надо, чтобы в голове пациента не возникло никаких воспоминаний о том, что он сейчас спрашивал. Руководитель проекта нажал красную кнопку стирания. После кратковременной вспышки Лычкин моргнул, не понимая, что происходит. Возникло впечатление, что он задремал на минутку и вывалился из настоящего времени.
— На сегодня, Евгений Владимирович, вы можете быть свободны. — Голос Щербакова звучал уверенно. — Хорошенько отдохните и выспитесь.
Лычкин покинул кабинет усталым и опустошенным. Возникло ощущение, что сегодня произошло что-то нехорошее, неправильное, что никак нельзя было делать.
Евгений не мог определить, когда начал нервничать. С одной стороны все шло просто замечательно: чувствовал себя прекрасно, помолодел лет на десять, рядом с ним умная женщина, которая во всем поддерживает. Но его беспокоило, что он потерял счет времени. Те, кто находился в общежитии, не имели понятия, какое сегодня число. Лычкин сам не понял, как и куда исчезало время. Иногда казалось, что он здесь месяц, иногда полгода. Смертельно хотелось выйти на улицу, вдохнуть свежий воздух. Он устал от ламп дневного света. По его подсчетам на улице уже настала весна, Москва освободилась от снега, начали петь птицы. Скоро распустятся листья, и зацветет сирень. Он любил май больше других месяцев в году. Лычкин попробовал схитрить и порасспрашивать новичков, но оказалось, что они тоже не могут вспомнить сегодняшнее число. Дни просачивались сквозь пальцы, перед глазами мелькали вспышки от стираемых случаев, и Евгений боялся потеряться. Но больше всего пугали не связанные между собой воспоминания, жившие своей жизнью, прерывавшиеся и заканчивающиеся в самых неожиданных местах. Лычкин говорил чужими фразами и был уверен, что думает не как он, а как тот, чью программу ему закачали.