— Ja, ja, donz de mon cor. Разве я могла устоять после того, как ты привел столько убедительных аргументов?
То ли она его изводила, то ли подкалывала — но шутку я не понял.
— Тут ты не встретишь никого, кто поймет, что ты — donzelha! — воскликнул Аймерик.
— Ну, не знаю… Брюс, скажите, к какому полу я, на ваш взгляд, принадлежу — так, с первого взгляда, наугад?
Брюс рассмеялся как-то нервно и сделал вид, что его вдруг страшно заинтересовала дорога.
— Я никогда не вмешиваюсь в споры между мужчинами и женщинами. В каком-то смысле из-за этого я более или менее здоров и бодр для своего возраста.
Аймерик одобрительно хмыкнул и сказал:
— Знаешь, на корабле тебя очень не хватало, Брюс. Став священником, ты погубил в себе великого дипломата.
За этим высказыванием Аймерика последовала долгая пауза, а потом Брюс спросил у меня, что меня привело в Каледонию. Не опускаясь до подробностей, поскольку побоялся, что Брюса расстроит рассказ о том, что я увидел в «Антрепоте», я коротко рассказал о том, в результате чего оказался в кабине спрингера.
К моему изумлению, в отличие от Биерис и Аймерика Брюс меня, похоже, сразу понял. Из-за этого я тут же проникся к нему самыми теплыми чувствами. По крайней мере я питал эти чувства до тех пор, пока он не сказал:
— Знаешь, давным-давно со мной тоже приключилось нечто подобное. С девушкой, на которой я собирался жениться.
Аймерик резко выпрямился, словно его стегнули кнутом. Биерис ни с того ни с сего закашлялась. Объяснять пришлось мне.
— М-м-м… дело в том, что в Ну Оккитане нельзя легально вступить в брак, пока тебе не исполнится двадцать пять стандартных лет. Чаще всего женятся там годам к тридцати. А это было — ну, finamor.
Я вдруг с удивлением понял, что не знаю, как это перевести на терстадский. Может быть, такого словам не существовало.
Брюс понимающе кивнул.
— Знаешь, — сказал он, — когда много лет назад я читал про Ну Оккитан — в ту пору, когда пытался попасть в число колонистов, я так и не понял до конца, что такое finamor.
Мы одолели еще один крутой поворот. В окно я смотреть не стал, потому что точно знал, что внизу ничегошеньки не увижу. Развернув своего «кота», Брюс добавил:
— Но уж точно я могу понять, что, когда у тебя рушится что-то очень важное, всегда тянет на приключения. — Он растерялся, помедлил. — Но все равно мне это очень любопытно.
Я был так благодарен хоть за какое-то понимание — хотя оно и исходило от человека, который явно не догадывался, о чем именно я говорю, — что сказал:
— Да, конечно.
— Но… если ты не собирался жениться на этой девушке, почему же встречался только с ней?