– Ра-зи-я…
Девушка все-таки не удержалась, фыркнула, но тоже с облегчением, словно сбросила с плеч некий груз, неудобный и тяжелый. А теперь все, пусть груз этот на земле лежит, в пыли, под ногами, там ему самое место.
Ежи оглянулся на казака. Тот выглядел хмурым, подавленным, но с вопросами о Михримах не лез, выдержки хватило: понимал, что не к месту и не ко времени. Там, снаружи, произошло что-то важное для них всех. Настолько важное, что даже слов не было это подтвердить. Или опровергнуть. Но произошло. И, судя по виду девушки, произошло все-таки долгожданное, им на пользу. Не это ли самое главное?
* * *
Где же все-таки Михримах?
Тарас так и не задал этот вопрос, но на душе у него скребли кошки. В груди ныло, и не было сил ком этот ноющий вырвать, растоптать. И это было страшно…
А еще он боялся, что руки у него утратили отцовскую выучку. Ведь сколько лет прошло!
Напрасно, как выяснилось, боялся. Долото углубилось в стык меж плитами, как в масло. Раз, еще раз, еще – мирный труд, давно позабытый, мнившийся тягостью и проклятьем… мнившийся… желанный…
– Подержи-ка. Сейчас она выпадет…
Но плита не выпала. Она провернулась вокруг укрытой где-то в глубине стены поперечной оси и нависла над головой Тараса, как козырек. А за плитой открылся… не лаз, а узкий колодец с гладкими стенами, уходивший вниз. Никакой лестницы там явно быть не могло. Названые братья озадаченно переглянулись.
– Это не ход, – догадался Ежи, – то есть люди через него не ходили. Подъемник тут был.
– Для чего?
– А для чего тут все? Для стрелков. Там, где ты сейчас сидишь, раньше, наверное, помещался ворот с рукоятью, а в колодце подъемника большая бадья ходила. Колчаны в нее загружали, огнеприпасы для ручниц и пушицы… может, кувшины и фляги с водой тоже, чтоб по лестнице не таскать.
– Ясно… Как думаешь, нам сюда пролезть?
– Отчего же нет. Тот шнур, на котором мы мешки поднимали, приладим, да еще присоединим к нему те, на которых дощечки вывешивали, они ведь больше не понадобятся… Это будет как по вантам лазать.
– Пожалуй, так…
Ежи уловил неуверенность в голосе побратима и понял, что по вантам тот, поди, в жизни не лазал, не такая у чаек парусная оснастка, если вообще есть. Но ничего, парень он ловкий и цепкий.
А шнуры прочные. Шелковые они.
Вообще-то, любопытно. Шелк, он ведь чуть ли не как серебро дорог; а тут близняшки ничего другого и не приносили. В каких же таких палатах они живут, что там проще несколько длинных шелковых шнуров стащить (и ведь не хватились же их!), чем добыть пеньковую веревку или, скажем, волосяной аркан?