Я замерла, вжав голову в плечи.
— Настя! — требовательно позвал принц.
— Зачем вы надо мной издеваетесь? — прошелестела я. — За что?
В карете повисла кладбищенская тишина. Спустя несколько невероятно долгих минут, Эрик ответил:
— Если ты про корсаж, то я не нарочно. Видишь ли, прежде мне не приходилось… одевать женщин.
— Вы могли допустить ко мне горничную, — не сдавалась я.
И снова тишина, но в этот раз она длилась гораздо дольше. Смотреть на Эрика я не решалась, внимательно изучала оборку на юбке.
— Не волнуйся, Настя. В следующий раз я буду нежней и осторожней.
Если бы смущение измерялось в ваттах, мне бы сейчас любая гидроэлектростанция позавидовала. Я не сразу сообразила, что речь по-прежнему о корсаже, пролепетала:
— Но горничная…
— Нет. Никаких горничных, — спокойно отозвался принц. — Я не могу допустить к тебе посторонних, не могу рисковать твоей безопасностью. Хотя… если в моём присутствии, то можно.
Что? В его присутствии? А он вообще знает… Чёрт, да он лучше меня знает, зачем девушке горничная!
— Издеваетесь? — изумлённо выдохнула я.
— Нет, — сказал Эрик. Но ухмылку, которая на мгновенье искривила губы принца, я всё-таки заметила.
Пресловутый «следующий раз», конечно же, наступил…
Он настиг меня на постоялом дворе, где заночевала наша делегация. Ради приезда высокопоставленных особ всех прочих выселили. К счастью, постоялый двор находился в крупном селе, так что людей приняли в домах, ночевать под открытым небом никому не пришлось. Правда, мне всё равно было очень жаль. Ведь, в сущности, весь сыр-бор из-за меня и моего ментального блока. Если бы ни я, сидел бы красноволосый монстр в своём логове и носа не казал, и жизнь простому народу не портил…
— Корсаж, — сказал Эрик, бесцеремонно войдя в спальню.
А то я забыла. Уже минут пятнадцать жду.
— Доброе утро, ваше высочество, — я поднялась с кровати, на которой сидела, повернулась к наследнику спиной.
Он приблизился неспешно. Прежде чем взяться за шнуровку, провёл пальцем по вороту платья, ответил:
— Доброе утро, колдунья.
Я вздрогнула, напряглась. Если он снова полезет целоваться, я…
— Неужели я настолько ужасен? — голос Эрика прозвучал до того нормально, что я напряглась ещё сильней.
Страшного не случилось. Корсаж затягивался плавно и мягко, сжимал, как объятья любящего человека. Закончив, красноволосый сразу же отступил. Видимо, понял, наконец, насколько неприятна его близость.
Или не понял? Ведь когда повернулась, протянул руку, намекая, что самостоятельная прогулка до общего зала мне не светит.
Ладошка снова оказалась в капкане. В памяти всплыли дни, проведённые при дворе. Тогда он очень редко выпускал мою руку и вёл себя галантно. Что изменилось с тех пор? Ах да, их высочество узнали про блок…