Я не сомневаюсь в том, к чему он клонит: пусть я и не особо искушена в сексуальных забавах, но я не тупица. Просто не хочу в это верить. Прежде он никогда не проявлял интереса к подобным извращениям. Мы всегда занимались только обычным, традиционным сексом. Он даже никогда не овладевал мною сзади, как той девицей.
– Ты. Будешь. Участвовать. – Произносит он раздельно, будто говорит с ребенком. – Я буду трахать их здесь, в нашей квартире, когда мне заблагорассудится. А ты будешь сидеть рядом и слушать, как я их трахаю. А иногда… – он подходит ближе, – принимать участие.
Нет. Нет. Нет. Нет!
Черт, нет!
– Не думаю. – Неужели это я говорю?
Форбс стиснул зубы. Делает шаг вперед. Я вижу, что его руки, опущенные вдоль тела, подергиваются.
Я захожу за диван.
– Ты будешь делать так, как я велю, Мия. Ты принадлежишь мне, и я буду делать с тобой все, что захочу.
На мою попу со свистом опускается ремень.
– Кто здесь главный, Мия?
– Ты, папа.
Я поднимаю глаза к его лицу. Может, Форбс и красавчик, но таким уродливым, как сейчас, я его еще не видела.
– Других своих девиц ты тоже бьешь?
В его лице мелькает удивление.
Несмотря на то что нам обоим очевидно, что Форбс регулярно бьет меня… вслух я об этом никогда не говорила. Мне странно, что я произнесла эти слова, но они меня вдохновили.
– Нет, – отвечает он, холодным тоном.
И мое минутное вдохновение как рукой сняло, мне хочется плакать. Даже не плакать, а выть.
Он бьет меня, потому что считает себя вправе меня бить.
Потому что я позволяю.
Потому что я слаба духом.
– А меня почему бьешь? – спрашиваю я. Ответ я знаю, но нечто садистское во мне хочет получить от него подтверждение.
Форбс подходит ближе, останавливается прямо передо мной.
На этот раз я не отступаю. Не сдаю позиций, хотя колени мои подкашиваются. Сама удивляюсь, как я вообще еще держусь на ногах.
Если моя отвага и изумляет его, виду он не подает. Склоняется к моему лицу. Его дыхание обжигает мне кожу. От него все еще разит той девицей.
Меня тошнит.
– Потому что ты моя, Мия. – Голос у него как шипение змеи. – Ты принадлежишь мне. Ты моя вторая половина. Моя маленькая… подвластная мне… долбаная половина.
Пусть я уже и сама это знала, его слова все равно отдаются в сердце болью. Я прячу свою боль, не хочу тешить его самолюбие.
Он вскидывает руку.
Я вздрагиваю.
Ему это доставляет удовольствие.
Он касается моей щеки, почти неощутимо ведя пальцами по коже, и убирает мне за ухо волосы.
– Ты прекрасна, – бормочет он, скользя пальцами по моим волосам до самого пояса. Потом грубо хватает меня за них, оттягивая назад мою голову.