Я уже в нескольких шагах от двери, и вдруг слышу в коридоре топот бегущих ног. Дверь с шумом распахивается. Это доктор Паккард и с ней охранники.
Слава богу.
– Мия, что стряслось? Что с вами? Мы услышали звон разбившегося стекла, потом ваша тревожная кнопка как с цепи сорвалась! – Она быстро обводит взглядом палату, оценивая обстановку – мое состояние, состояние Форбса, лежащего на кровати. – О боже, вы не поранились?
Шатаясь, делаю несколько шагов навстречу ей. От облегчения ноги ослабели, и я начинаю оседать.
Доктор Паккард подхватывает меня, обнимает.
– Все хорошо, Мия, – успокаивает она меня, прижимая к себе. – Все будет хорошо.
Но в этот момент в ее слова верится с трудом. А я могу думать лишь о том, что мне очень хочется, чтобы сейчас меня обнимали руки Джордана.
Но они никогда больше меня не обнимут.
И, кроме себя самой, винить мне некого.
Джордан
День второй: без Мии…
– Джордан.
В дверь стучит отец.
Я не отзываюсь. Ни с кем не хочу разговаривать.
Единственное существо, с которым я готов общаться, – это Дозер. Он понимает мои страдания. Как и я, он скучает по Мии.
Слышу, дверь отворяется.
– Уходи, – бурчу я в подушку.
Дозер поднимает голову, смотрит на дверь и снова ложится.
– Открой окно, проветри комнату. Здесь воняет.
– Мне нравится вонь.
Если честно, окно я специально не открываю. Боюсь, что свежий воздух выветрит с моей постели запах Мии, который улетучится так же, как она сама исчезла из моей жизни.
– Хватит сидеть взаперти, Джордан. – Отец садится на край кровати. – Два дня уже из своей комнаты не выходишь. Это ненормально. Давай сходим в кино или еще куда-нибудь.
Я чуть поворачиваю голову, отодвигая рот от подушки.
– Нет настроения.
– Душ хотя бы прими, ведь вонь в комнате не от Дозера – от тебя.
– Потом. – Я вновь вдавливаюсь лицом в подушку.
– Послушай, сын. Я знаю, тебе сейчас больно, но со временем боль уйдет.
Я фыркаю. И снова вдыхаю полные легкие Мии. В груди жжет.
– Я тоже через это проходил… в молодости. С Бель…
У меня каменеют мышцы. Я поднимаю голову.
– Я не хочу о ней говорить.
– Я знаю, что ты зол на маму…
Я перекатываюсь на спину.
– При чем тут «зол»… Просто я… Не понимаю я ее… Как она могла?
– Я тоже не понимаю, – вздыхает отец. – Но не нам ее судить. Нас там не было. Мы не знаем, что творилось у нее в голове, был ли у нее выбор.
– Просто я хочу… – Я издаю протяжный вздох. – Я просто хочу, чтобы Мия смотрела на все иначе, не зацикливалась на своей обиде. Хочу, чтобы она… черт, не знаю, чего я хочу! – Я выкидываю руки, чувствуя себя абсолютно беспомощным.