— Может, какая-нибудь ошибка? — с надеждой спросил мой спутник. Мы остановились на широкой лестничной площадки у огромного, метров пять в высоту, окна. Давид Вартанович переводил дух, пытаясь справиться с одышкой.
— Да вряд ли. Уже почти пятьдесят лет минуло. Два поколения математиков перепроверяло. Это ж не синхрофазотрон, тут только лист бумаги да карандаш надо. Кстати, ситуация с этим кризисом очень на физику похожа. Ну, помните, все эти настроения конца прошлого века, что все уже открыто и известно, осталось по углам немного разгрести? А из тех углов как повалили, то квантовая физика с ее принципом неопределенности, то теория относительности Эйнштейна? Вот и в математике так же было тогда. Уже все, финишная прямая, почти полная ясность в основах. Вот-вот, и будет создана самоочевидная аксиоматика, из которой на основе однозначной логики будет расти весь куст человеческого познания. Рассел как раз написал фундаментальный трактат "Principia Mathematica", чтобы, значит, навести полный и окончательный порядок в математике. Так, чуть-чуть небольшие неясности остались, кое-где подрихтовать – и все. Первым из великих, кстати, Гильберт заподозрил недоброе. Ну, право, это ж не зер гут, когда из парадоксов, обнаруженных в теории множеств, без всякой логической ошибки можно вывести, что "1 = 2"! Риманы еще всякие хулиганят, попрекают недоказанностью пятого постулата Эвклида. Непорядок. И Гилберт в ответ составил целую программу исследований для будущих поколений. Если бы ее выполнили, то, в частности, доказали бы, что полнота мира принципиально познаваема. А Гёдель взял и доказал обратное! И этим закрыл век Просвещения. Все. Мы никогда не познаем весь мир.
Это… Это сильное утверждение, — он внимательно посмотрел на меня. — Как бы это вам, Андрей, сказать… Не надо его говорить здесь громко, да.
Я улыбнулся:
— Понимаю. Эта непознаваемая область – бальзам для теологии и мистицизма. А уж если вспомнить другие подвиги Гёделя… Он же работал бок о бок с Эйнштейном, на одной кафедре в Принстоне, был одним из немногих, кто тогда полностью разобрался в теории относительности. Так вот, он, разобравшись, доказал, что в рамках этих уравнений можно построить космологическую модель с замкнутым течением времени, где удаленное прошлое и удаленное будущее совпадают… Фактически он показал принципиальную возможность путешествия во времени, и пока это никто не опроверг. Просто отодвинули в сторону и забыли. А как вам его слова о том, что "время является величайшей иллюзией. Когда-то оно перестанет существовать и наступит иная форма бытия, которую можно назвать вечностью"?