Если жить тебе стало трудно,
если жизнь показалась убогой,
Выйди вечером на дорогу —
на дороге всегда помогут.
Чепуха какая-то. Чуть приспускаю боковое стекло, запаливаю сигаретку, нагло пользуясь тем, что начальница дрыхнет. Мы плутаем среди мелких перелесков по извилистой грунтовке. Запах цветущего клевера не в силах заглушить даже табачный дым. Клевер здесь почему-то ярко-голубой, и, глядя на залитые им луга, кажется, что это качается отражение яркого неба в спокойной воде озёр.
Свет в асфальте вечернем тает,
Встанешь рядом, поднимешь руку,
И замрёт грузовик у края…
Нет, не то. Не то и не так. А пахнет-то, пахнет! Совсем как дома. Лечь бы сейчас в траву и лежать на спине долго-долго, провожая взглядом прозрачные перья медленно плывущих облаков… Может, остановить машину да лечь? Вот просто лечь да лежать, и гори всё синим пламенем…
Пошарил за сиденьем, потом за другим, с сожалением понюхал пустую бутылку. Отправил её в окошко, окурок — за ней. Окурок унесло назад, он долго катился по асфальту, рассыпая оранжевые искры. Путаница образов неожиданно выстроилась в отчётливую картинку, будто фишки в детской мозаике, и вдруг стихотворение предстало совершенно законченным. Словно не я его придумал, а оно всегда было именно таким, только разорванным на кусочки, которые следовало правильно сложить.
Я так упивался строчками, родившимися совершенно неожиданно, что не обратил внимания на то, что мышка давно уже проснулась и, пристроившись напротив, внимательно меня разглядывает.
— Шура, что ты там бормочешь?
— А? — не сразу включился я.
— Полностью погружён в себя. На внешние раздражители реагирует неадекватно. Взгляд отсутствующий. Наводит на мысли, знаешь ли. То середь ночи с кем-то беседуешь, то этакий вот аутизм… Может, попросить Абраамыча? Он тебя в спокойную палату определит, где больных поменьше, — подначивала Рат. — Нет, правда, что с тобой?
— Стихотворение вот сочиняю.
Люси отпрыгнула в притворном испуге на самый дальний от меня конец приборной доски.
— Ну, если это не продуктивная симптоматика, то я — торфяной суслик, клянусь шерстью на моём хвосте!
— Не много же ты потеряешь, в случае чего. Сразу видать закоренелую клятвопреступницу.
— Положим, пару волосков там найти можно — никак выщипать не соберусь. Совсем за собой следить перестала. Всё потому, что мужики на бригаде такие — не ухаживают за дамой, вот и неохота за внешностью доглядывать. Может, ты хоть мне стихи посвятил?
— Увы, нет, — ответил я честно.
— Всё равно огласи.
— Вы бы сперва за рацию подержались, господа, — встрял в разговор Патрик, — не переменилось ли чего.