— Разумно, — согласилась наша миниатюрная командирша и повелела отзвониться на Центр.
— Всё в порядке, — бросил я трубку, — по-прежнему возврат на базу. Читать, что ли?
Мышка кивнула.
Я начал:
Руку поднимешь — у края замрёт грузовик.
Синий степной горизонт, как надежда, далёк.
Каждый живёт так, как жить в этой жизни привык,
Веря, что кто-то зажёг для него огонёк.
Где-то он есть. И стремишься его ты искать.
Где-то он есть. Но не можешь его ты найти.
И ты встаёшь, приготовившись руку поднять,
Возле дороги. У края. В начале пути.
Пахнет мазутом. К бетону прилипла звезда.
Ленту разметки резина протектора жрёт.
Мы отправляемся, сами не зная куда
В даль. В неизвестность. К огню, что, наверное, ждёт.
— Нет, всё-таки у вас с этим делом намного лучше, — вздохнула Рат по окончании декламации, — счастливый вы, двуногие, народ. Талантливый. Сколько у вас чудесных стихов! Когда я была там, у вас, в Мичигане…
— Не у нас, — хором отозвались мы с Патриком.
— Всё равно у вас. Я слышала столько прекрасной музыки, песен! Правда, есть такие, что чуть не до судорог доводят — но, может быть, это просто я так устроена, а вам в кайф?
Я улыбнулся, припомнив кое-какие образчики тяжёлого рока.
— Да нет, я тоже не всё перевариваю. А что, у тебя дома совсем музыка и песни отсутствуют? Ты всегда напеваешь что-нибудь из земного репертуара.
— Почему, есть. Только у нас какой-нибудь талант редок, как жемчужина. А у вас завались. Вон даже мой фельдшер стихи пишет. А петь мы любим, отчего же…
— Спела бы что-нибудь. Своё только. Интересно послушать.
— Хм… — Мышка задумалась на минутку. Присела на задние лапки и тоненько стала напевать печальную протяжную мелодию:
Костар, костар, эриш салада,
Саламорэ, саламорэ, хет мера у то…
Саламона, костар, дет менэ ке ро,
И панарэ фере той мано, мано…
Мне представился почему-то клин журавлей, молча плывущий в оранжевом предзакатном небе.
— Здорово! — сказал я начальнице абсолютно искренне. — А о чём песня?
— Как бы это перевести, чтоб похоже было… Ну, попробую.
Я разинул рот, услышав, что пытается напеть в качестве перевода Люси:
Птицы, птицы, улетите вы на юг,
Заберите, заберите грусть-тоску мою.
Далеко-далеко от меня мой дом…
Осеклась.
— Извините, мужики. Ей-богу, не нарочно. Подсознание шутки шутит, наружу прёт.
— А уж у меня-то шутит… Можешь мне не поверить, но именно об этом я и думал, когда ты по-своему пела. Только не словами.
— И я… — признался Патрик. Блеснул зеркальной вспышкой ручей.
— Тормозни-ка на минуточку. Водички наберу.
Прихватив ёмкость, я, поскальзываясь на сером глинистом откосе, спустился к чистой холодной струйке и окунул в неё бутыль, спугнув пару блестящих, словно выточенных из яркого нефрита, лягушат. Те взвились в воздух, болтнув крапчатыми лапками, звонко нырнули вглубь, потревожив стайку мальков, стоявших на стрежне, и подняв со дна облачко мути.