Тесные объятья волнуют, и я целую тебя снова и снова, раз за разом всё горячей и настойчивей. В близких глазах — лёгкий испуг от такого натиска, но губы раскрываются навстречу — покоряясь, увлекая, поглощая… Ты отвечаешь мне сегодня как-то непривычно, непохоже. Под дождём у поцелуев совсем другой вкус.
Что, разве дождь уже закончился? Когда это? А я и не заметил…
Ага, вот, похоже, и первый пациент. В окна вездехода ищуще заглядывает худощавый, дочерна прокалённый мужичонка в очень похожей на мою куртке, только вконец выгоревшей на солнце. Через плечо небрежно повешен стволом вниз видавший виды промысловый карабин.
— Что хотел, родной?
— Да вот, медицину ищу.
— А что тебе до неё?
— Клешню бы перевязать, тряпки кончились.
— Ну, пошли. — Я полез ключом в замочную скважину автомобильной дверцы. Мужик восхитился:
— Ты даёшь! От замаскировался, в жисть не удумаешь, что доктор. Я решил, опять из Легиона солдатик драпанул.
— Так и было задумано…
Перевязывая длинную рваную рану, тянущуюся вдоль всей руки, я полюбопытствовал:
— Кто это тебя?
— Глорзик приласкал. Маленький такой глорзик, симпатичный…
— Что делили?
— С ним поделишь… Он тебя самого враз так на куски поделит — не поймёшь потом, что там попервах и было-то. К закату в песок не успел закопаться, вот и весь делёж. Хорошо хоть, патрон с разрывной в стволе был. Ты где остановился, у генеральши?
— Да нет, у этой… королевы, что ли.
— Это одно и то же. Ясно. Поноса нет ещё?
— С чего?
— С ихней стряпни. Ты в виски соли сыпани, помогает. А я вам завтра постараюсь песчаных зайцев настрелять, чтоб не весь день в сортире сидели.
— А почему генеральша?
— Так она генеральша и есть. Леди Зак, вдова покойного генерала Зака, бьющего главы всех оккупационных сил этого вшивого мирка, мать его с перевёртом. Привыкла, что ей все вокруг подчиняются, вот и возомнила себя королевой. А тутошние психи со всей душой к ней в подданные поназаписывались.
— Отчего ж она здесь оказалась?
— Дак покойный муженёк её, как узнал, что отсюда выхода нет, пулю в лоб себе с досады зафитилил. Честь офицера, понимаешь, и другая такая дрянь… А леди из её домика попёрли, там теперь полковник Жувре обитает. Тоже тот ещё фрукт… Ну, она бродила-бродила да сюда и прибилась. Тут всех принимают.
Ты, если интересуешься, налей стаканчик её однорукому сожителю. Тот ординарцем у Зака был, а до кучи и писарем. Ему генерал свои мемуары диктовал. Он тебе порасскажет… Ладно, недосуг мне. Завтра, стал-быть, зайчиков подкину.
И собеседник исчез, оставив на брезенте носилок несколько тяжёлых золотых монет странной угловатой формы.