— Рат зря не привезёт. Грамотная крыса. Оформляйте в третье отделение. Ты новенький? Значит, своих навещать не будешь?
— Каких своих?
— Ну, наших. Много их тут лежит — и медиков и немедиков. Так не будешь?
— Некого мне навещать. Я свободен?
— Вполне.
Я спросив фамилию принимавшего больную доктора, собираясь записать её, чтоб не вылетела из головы, и откланялся.
— Мазлтов, дорогой. Привет крысе.
Я вышел на крыльцо, чихнув от весёлого солнышка.
— Будь здоров!
— Спасибо. Тебе привет от доктора Райзмана.
— А, Борух Авраамыч! Знала бы, зашла. Опять крысой обзывал?
— Обзывал.
— Значит, в хорошем настроении. Ну, да будь он в плохом, ты бы ещё два часа там возился. Ладно, звони.
— Как звонить-то?
— Позывной базы — «Зенит». Наш — «Зенит ПБ-19», по номеру бригады. Если вызов «Зенита» не пройдёт, проси передать с машины на машину. Это обычная практика — мало у кого с больших расстояний рация достаёт до базы, а на самом Центре передатчик мощный, его, как правило, слышно.
Вызов не прошёл. С одной машины на другую покатилось по эфиру наше «освободились», постепенно пропадая из зоны слышимости. Я положил трубку рядом с рацией и поднял голову.
На капоте была разложена нехитрая закуска, стояли кружки с остатками пива. В опустевшей пивной баклажке — маленький букетик.
— Поднимай, Шура, стакан — поздравляем тебя! — широко улыбались мой удивительный доктор и водитель.
— С чем? — не понял я.
— С первым вызовом, Шура. С боевым крещением. За тебя!
— За тебя!
— Спасибо, родные, — растрогался я, — за нас, за нашу бригаду!
Сдвинулись две облупленные кружки с полустёртой надписью «Психоневрологический диспансер» и маленькая стеклянная мензурка. Какая удача, что мне выпало работать с такими славными ребятами!
Ожила рация. Из далёкого далека послышался искажённый помехами голос диспетчера:
— Зенит Пауль-Борис один-девять, Зенит Пауль-Борис один-девять, запишите вызов…
Автомобиль стоит накренившись на краю светлого перелеска. Дальше стелется просторное поле высокой травы, колышущейся на тёплом ветру. Пахнет цветами и сеном. Я нежусь на нагретой солнцем кочке, жуя травинку Люси расположилась недалеко от меня на шляпке диковинного сиренево-лилового гриба размером с добрый поднос и время от времени откусывает от него по кусочку. Нилыч спит в кабине, уронив седую голову на усталые руки. Тишина невероятная, до звона в ушах. Хорошо…
Мало таких минут в рабочее время, оттого они особенно дороги. Обострённо воспринимаешь прелесть окружающего мира в краткие мгновения, когда не нужно лететь куда-то, напряжённо ожидая встречи с неведомыми сложностями.