Наш общий тяжкий вздох долетел до Центра безо всякой рации.
— Там констатация смерти, дел на минуту, — диспетчер почти извинялась, полиция уже выехала.
Нам полегчало действительно на минуту. По не известным никому причинам полиция не имеет права забирать труп с места происшествия, пока медики не подтвердят факт смерти. То есть мера, конечно, разумная — человека без сознания, в коме, наконец просто глубоко пьяного можно подчас перепутать с покойником. Но нельзя же доводить до абсурда! Тело, пробывшее на дне реки несколько дней, сожжённое до костей, прошитое пулемётной очередью, безголовое, упавшее с тридцать седьмого этажа, нередко лежит на месте, покуда не приедет сонный медик и не бросит полицейским: «Забирайте».
Ехать пришлось недолго. Судьба явно к нам благоволила.
Люси подниматься отказалась:
— Тебе и одному там делать нечего. Данные только на него уточни, если они известны.
Прихватив ящик (положено — вдруг клиент ещё не совсем помер и требует реанимационных мероприятий), я вознёсся на лифте на двенадцатый этаж узкого кирпичного дома. Двери открыл невысокий испуганный мужичонка средних лет.
— Доктор, скорее, сюда, сюда!
Я прошёл в комнату. Ничего похожего на труп там не наблюдалось.
— Кто умер-то?
— Да я его не знаю совсем, я его раньше и не видел. Пришёл с прогулки, а он лежит. Я полицию вызвал, я вас вызвал. Думал, он совсем мёртвый, а сейчас, перед тем как вы пришли, вроде пошевелился. Посмотрите, может, он ещё жив?
— Где он, не вижу.
— Да вот же, доктор. — Мужичок бросился к дивану и затеребил аккуратно сложенное одеяло. — Вы гляньте, может, ему ещё можно чем помочь? Вдруг удастся спасти?
Он продолжал горевать перед пустым диваном. Так. Приехали. Псих? Вряд ли. Что тогда? А-а, вон батарея пустых бутылок под радиатором отопления. Пьян? Нет. Запаха не слыхать.
— Как попил-погулял, друг?
— При чём тут это? Вы посмотрите, он точно умер?
— Умер, умер. Ему уже не поможешь. Помогать теперь тебе надо. Долго пил?
— Недель с пару. Но я уже три дня во рту капли не держал!
Всё точно. Делирий, а в просторечии «белая горячка», развивается вовсе не в моменты страшного перепития, как полагают многие. Она начинается на третий день воздержания (плюс-минус денёк в зависимости от здоровья), обыкновенно в сумерках — когда вечереет или под утро. Данный кадр либо отклоняется от нормы, либо просто не проявил ещё себя в должной степени. Ах ты, чёрт! Браслетки-то в машине! Где была моя голова, когда я, почистив их, назад в карман не положил?!
Я обшарил взглядом комнату, пытаясь обнаружить что-либо подходящее для того, чтобы связать алкаша. И ничего не нашёл. Мужик-то хоть и маленький, да жилистый. Если начнёт сопротивляться, в одиночку до машины дотащить его будет проблематично. Глянь-ка, понял, что что-то не так.