— Если догадается. Если хватит сил. Если следы не заметёт, — шипела Люси, плюясь и вытряхивая песок из одежды. При моём падении она отлетела ярдов на пять, изрядно ушибив хвост.
Мы немного поругались из-за того, что дверца салона оказалась плохо закрытой и дурочку не водворили обратно сразу после того, как она выбралась наружу, и постановили, что после драки кулаками не машут.
— Чёрта с два она вернётся, — пробурчал Нилыч, — она же сама объявила, куда направляется. Я глянул непонимающе.
— Ну, она, убегая, смерть звала? Вот за ней и пошла, — пояснил водитель, — коли сама дотемна без воды не крякнет, то уж ночь-то точно не переживёт. Глорзы потемну вылезут, к утру и косточки-то не все уцелеют.
Глорзами, как я уже успел узнать, именовались милые здешние зверушки нечто вроде бесхвостой гиены размером с добрую упряжную лошадь, только трошки порезвее. Манеры у них были самые что ни на есть очаровательные — всё, что не успевало с наступлением сумерек попрятаться, подъедалось с поверхности пустыни начисто.
— Вам, господа, хиханьки, а мне за больную отписываться. Ты, Шурка, у меня ещё по мозгам получишь, — мрачно пообещала мышка, — надо же, дверь в салон толком захлопнуть не может!
Чтоб не затевать раздоры по второму кругу, я промолчал. Все дружно попили водички и вновь обратили свои взоры к самолёту, которого здесь не должно было быть.
Он, однако ж, был. И пребывал здесь, по всему судя, давненько. Металл фюзеляжа источило песком, кое-где до состояния тонкого белого кружева. Шина на единственном уцелевшем колесе высохла настолько, что осыпалась с диска хлопьями. Сохранившиеся стёкла помутнели от секущих частичек песка до полной непрозрачности.
Просунув голову в рваную дыру со всеми предосторожностями, чтобы не порезаться о лохмотья обшивки, я понял, что же так напугало нашу несчастную дурочку. Для медицинского глаза зрелище было в общем-то не особенно жуткое.
В пилотских креслах скалили бодро зубы два скелета, облачённые в остатки лётной формы. На костях черепа явственно виднелись следы зубов той живности, что их обгладывала. Высыпавшиеся из сгнивших карманов бытовые мелочи валялись нетронутые на полу. Люси, пробежавшись по моему плечу, заскочила внутрь. Немного осмотревшись в кабине и отпустив пару танатофилических шуточек, мышка изо всех сил налегла на внутренний засов дверцы. Тот не сразу поддался её усилиям, но в конце концов, противно скрипя, дверца полуоткрылась-полуотвалилась. Поймав в воздухе мою маленькую напарницу, которая выпала из кабины, повиснув на дверной ручке, я полез внутрь.