Влетаю с размаха в горницу. У стены на полу сидит белая как полотно женщина, держа одной рукой другую — с отрубленным под корень большим пальцем, воет. Кровь, пузырясь, капает на шершавые доски. В угол жмётся напуганный до смерти мальчуган лет десяти.
За скоблёным столом, со стаканом в руке — здоровенный, голый по пояс бугай. Под рукой — длинный тяжёлый преострейший нож.
Подавляя неимоверным усилием воли дрожь в коленках и непроизвольный позыв к мочеиспусканию, направляюсь прямо к столу, надеясь, что со стороны кажусь достаточно уверенным в своих силах. Маленькие свинячьи глазки мужика остановились на мне. Ручища поставила стакан и потянулась к ножу. Подбрасываю на ходу ногой табуретку, ловлю за ножку.
Конечность детины меняет траекторию, перехватывает мебель за другой конец, легко вырывая её у меня из рук, отправляет в окно. Грохот бьющегося стекла и рушащегося дерева. И вновь движение к оружию.
Нет, не успел! Серый вихрь слетел с моего плеча, метнулся под страшную лапу, и нож зазвенел, ударившись о пол. Люси горделиво вернулась на своё место, довольная собой. Я несколько приободрился, нашариваю в кармане газовый баллончик, прикидывая свой следующий ход. Повеселели и полисмены, завозились, извлекая на свет длинные дубинки.
Бугаина сообразил, что расстановка сил меняется не в его пользу. Глазёнки его забегали по сторонам. Внезапно он вскочил, издавая звериный рёв, отпрыгнул от стола, сгрёб в охапку мальчонку и выхватил из кармана обыкновенную пластмассовую расчёску Затрещали, выламываясь, зубья, и в доли секунды из мирного предмета обихода сделался пилящий инструмент с острым иззубренным краем. Вжавшись спиной в угол, бандит, брызжа слюной, рычит, прижимая расчёску к горлу ребёнка:
— Ещё шаг, и я пацана кончаю!
Мы растерялись. Как не растеряться?! Блюстители порядка мнутся с ноги на ногу. Я подбираю с пола нож, тупо верчу в руках.
— Слышь, тебе чего вообще-то надо?
Детина щерится, обнажая гнилые корешки съеденных зубов.
— Денег. Водки. Машину.
Здесь тоже дурные боевики показывают, что ли?
— И чтоб поскорее! А не то…
Угрожающее движение рукой. Пила сломанной расчёски сильнее прижимается к детскому горлу. В глазах мальчонки стынет ужас. Изувеченная женщина кучей тряпья валится на пол — не то от кровопотери, не то от непереносимого страха.
Я, вздрогнув, порезался. Нож был отточен до бритвенной остроты. Тяжёлая синяя сталь, переливающаяся поперечными полосами. Баланс почти идеален — центр тяжести там, где рукоять переходит в хищное лезвие. Такой нож метать хорошо. А что, если… Шестерёнки в голове закрутились быстрее и быстрее. Полтора оборота на три ярда или около того… До бугая — ярдов семь… Если рукоятью да в лоб мало не покажется. По крайней мере, пацана бросит. А там — посмотрим…