Родимый подлетел к чахлым кустам, повозился что-то. Мы услышали плеск изливающейся под солидным напором жидкости, стенания:
— Нет сил, господа, нет сил, простите! Столько часов взаперти, не могу больше…
Не застегнув порток, побрёл обратно, на казнь. Казнь отменили, ограничившись направляющим обратно пинком. Всё ж порядок должен соблюдаться.
— Коллеги, засиделись мы что-то. Пора и честь знать. Работа стоит. Вон Люси на вызов собиралась.
— Да он рассосался уже, поди.
— Вот бы так в нерабочее время, в спокойной обстановке…
Все замолчали, на минутку взгрустнув. Не будет у нас ни свободного времени, ни спокойствия. Только вот такие ворованные, краткие мгновения — если повезёт…
— «До свидания» не говорить! — предупреждает кто-то. Ага, плохая примета.
Хлопки мужских ладоней. Поцелуи в щёчки дам. Щелчки дверных замков. Моргание фар. Мяуканье сирен. И — разошлись кто куда.
Стой, стой, мы ведь разъехаться целый час не могли — как же это сейчас за мгновение вышло?
Полусонная верёвка трассы петлями наматывается на ось вездехода. Впереди столб света от фар, а слева и справа — две сумеречные молчаливые стены. Белые палочки разметки защёлкиваются монотонно под левое колесо. Дремотно. Взгляду не за что зацепиться, голове нечем заняться. В сонные мозги лезет постороннее:
Колючую грань бокала
Тревогой красит рассвет.
Сегодня ты всё мне сказала,
Спасибо за честный ответ.
Не знаю, быль или небыль,
Просто ль вообразил,
Но было распахнуто небо,
И мир ослепителен был.
Смеялись берёзы весело,
Плясали в твоих глазах,
Падал в болото месяц,
Путался в камышах.
Кони бродили за речкою,
Вечер — для нас двоих…
Краткими были встречи.
Не стало теперь и таких.
Только выглянул лучик
И спрятался между туч.
Если судьба — наручники,
То есть ли к наручникам ключ?
— Совсем ты, Шура, раскис.
— Да сердце болит что-то.
— А оно у тебя есть?
— Должно быть.
— Эт ты зря. С этим органом на «Скорой помощи» лучше не работать. Тем более здесь.
— Люсь, а ты вспоминаешь что-нибудь? Ну, хоть иногда?
— Что именно?
— Свой дом, свой мир, жизнь…
Ну что ты плачешь, маленькая мышка? Не надо, не плачь, прошу тебя. Прости, я не хотел сделать тебе больно…
А как же сердце?
Сон не сон, явь не явь. Так, дремота, морок. Мышка, наплакавшись досыта, влезла в перчаточный ящик и спит, зарывшись в чистую ветошь. Моя башка клонится на капот неудержимо. Патрик периодически клюёт носом, при этом автомобиль выписывает на асфальте дуги. Пытаясь бороться с одурью, он начал насвистывать что-то бравурное, но выходил вместо желаемого протяжный грустный блюз.