Можно, разумеется, потребовать, чтобы они сдали оружие, и вывезти из города груду ржавых мечей и секир – но ведь нельзя отобрать топоры дровосеков, тесаки мясников, остроги рыболовов, тяжелые молоты кузнецов и острые ножи сапожников. А все это пойдет в ход, если кто-то посягнет на имущество горожан. А власть над городом… Да бредигенцам все едино, кому платить налоги – точней сказать, кому постараться их не заплатить. Они признают любого правителя, лишь бы их имущество было сохранным…
Размеры давно хранят Бредиген надежней любых стен и любой армии… Да и кому это нужно – захватывать Бредиген? Город куда как предпочтительней в качестве рынка сбыта продовольствия, в качестве поставщика ремесленных изделий… В качестве торговой площадки и перевалочного пункта, наконец. Здесь может укрыться изгнанник, здесь без помех встречаются агенты всех разведок мира, здесь отыщет надежное убежище святотатец, а проповедник – непременно найдет благодарную паству… Свобода Бредигена выгодна всем…
Но размеры города – не только надежная броня бредигенцев, они также и тяжелые оковы. Тысячи и тысячи мужчин и женщин рождаются, живут и умирают в затхлой тесноте кварталов, ни разу не повидав внешнего мира, не вдохнув пыльного жаркого воздуха полей; ни разу не задрав голову в лесу, чтоб полюбоваться клочком синевы между волнующихся древесных крон; ни разу не испытав лихорадочного восторга верховой скачки, когда тугой поток воздуха бьет в лицо и срывает шляпу… Вселенная тысяч и тысяч бредигенцев простирается от Овощного рынка до рынка Рыбного… от тюрьмы и площади Правосудия, где непременно гниют два-три висельника – до порта, где среди огрызков и рыбьих голов нет-нет, да и всплывет зарезанный и ограбленный дочиста незадачливый купец. Тысячи и тысячи бредигенцев рождаются, живут и умирают в затхлом смраде среди облупленных стен, даже не задумываясь, что жизнь может принять иные обличья… Таков Бредиген – не слишком большая и не слишком удачная модель Вселенной…
Ренгану нравился этот город, нравились обитатели прибрежного района – матросы и грузчики. Они напоминали горцу земляков – точно так же, как «верхние», эти бредигенцы могли предать и обмануть ради грошовой выгоды, могли ограбить любого, даже если минуту назад клялись в верности. Точно так же боялись таинственного и непонятного… и точно так же готовы были идти на смерть ради того, что почитали собственной честью, готовы были драться со сколь угодно более сильным соперником из-за одного косого взгляда, из-за одного принятого за оскорбление чужеземного слова…