– Ушлют? Опасного свидетеля?
– А кто тебе поверит? – Ренган пожал плечами и сделал порядочный глоток. – Забудь, я тебе верно говорю. Послушай лучше, что я скажу. Может, хватит под епископом ходить, а? Тебя же теперь наверняка ушлют в глухомань… а если и не ушлют, так здесь сгниешь от пива и безделья.
– А что ты предлагаешь, Ренган? Что-то я не соображу, куда ты гнешь?
– Ну, Фомас, напряги мозги, – солдат отсалютовал приятелю кружкой, – подумай, чем бы ты хотел заниматься? Скажем, настоятелем в монастырь? Обширная библиотека, винные погреба… собственные виноградники… и свобода от всех. А? Но для любого дела нужны деньги. Подмазать твое начальство, благоустроить обитель…
По мере того, как северянин рассуждал, глаза священника разгорались – он уже видел воочию себя аббатом. Фомас кивал и хлебал попеременно – иногда, сбиваясь с ритма, викарий забрызгивал пивом и без того грязную сутану.
– Так вот, – продолжал Ренган, – прежде всего тебе понадобится серебро. Много-много крон, верно?
– И ты, конечно, знаешь, где их раздобыть? – прищурился клирик.
– Я приглашаю тебя компаньоном в очень выгодное дельце. Понимаешь? Не посредником, а компаньоном, а это уже совсем иные расчеты между нами пойдут. Сегодня ты убедился, чего стоит ваша братия, епископ и его прихвостни. Зачем же за них держаться?
– Что ты предлагаешь, говори яснее! – потребовал Фомас.
– Я готов открыть тебе тайну, – Ренган задумался, собеседник ждал. – Если ты со мной.
– С тобой! С тобой, разорви меня бес! Но о чем идет речь?
– Не богохульствуй! – строго заметил горец. – Или тебе взбрело в голову, что я подбиваю к измене Церкви? Нет, ничего подобного, напротив – твои труды послужат к вящей ее выгоде. Сделаем так… Ты сейчас купишь у Мерта еще кувшин этой дряни, которую здесь зовут пивом, и поднимешься ко мне. Я остановился там, где и обычно.
– Я помню.
– Поднимешься, убедишься, что рядом никого и тогда постучишь. Я хочу показать тебе кое-что интересное, но не хочу делать этого здесь, в зале. Иди за пивом, а я пока приготовлюсь.
4. Большие планы
Кувшин Фомас тащил, прижимая к груди, словно возлюбленного первенца. От пережитых треволнений, да и от выпитого, клирика слегка качало, ноги в самом деле ощутимо подрагивали. Тем не менее, он довольно бодро преодолел подъем и двинулся к дальней двери. Хотя коридор был абсолютно пуст, Фомас старательно вертел головой, следуя инструкциям – убеждался, что никто не следит. После нападения в переулке клирику повсюду мерещились разбойники. Перед угловой комнатой священник остановился и, перехватив половчее кувшин, постучал.