Итак, Клиффорд был должен увидеть Энджи за завтраком в «Клэриджес» во вторник. Она предложила встретиться в половине десятого. В начале семидесятых была такая мода устраивать подобные деловые свидания с завтраком в отелях: по-видимому, цель этого модного явления была продемонстрировать, насколько все заняты делом, хотя там весьма редко наличествовал какой-либо завтрак, а кофе, оставшийся обычно с ночи, был несвежим и холодным.
В понедельник утром Клиффорд вылетел из Женевы и провел день в центральном офисе, звоня по телефону и проводя деловые встречи. Ситуация повернулась именно той стороной, которой он опасался: Энджи, действительно держательница основной доли средств Леонардос, стала могущественнее, чем прежде; ее не устраивала теперь роль сексуальной партнерши, она претендовала на саму жизнь Клиффорда, а также на его состояние. Она собиралась подвергнуть сомнению вкус и мудрость директоров Леонардос. Какая наглость — и какое несчастье на голову Клиффорда!
Лондонской галерее удалось, наконец, достичь выгодного равновесия между современными художниками и старыми мастерами. Мастера межвременья: импрессионисты, прерафаэлисты и сюрреалисты — остались в галерее особняком. Именно это раздражало Энджи — и мудрость такого решения она пыталась ныне оспорить. И не без основания, так как именно мастера межвременья приносили на рынке все возраставшую прибыль. Энджи также пыталась оспорить рациональность устроения огромных престижных публичных выставок, которые не всегда были экономически выгодны. Совет же, возглавляемый Клиффордом, чувствовал, что любая финансовая потеря компенсируется сохранением и возвышением престижа Леонардос как публичного института, а регулярные публичные выставки создают у общественности образ нерушимости и могущества Леонардос.
Клиффорд увиделся за чаем с сэром Лэрри Пэттом, проживающем теперь в атмосфере восточной роскоши в Олбени. Да, невозмутимо подтвердил сэр Пэтт, он продал свою долю Энджи. А почему бы нет? Сэр Лэрри пил не чай, а виски, закусывая огуречными сандвичами. Его жена Ровена оставила сэра Лэрри год назад для мужчины вполовину моложе ее самой.
— Я сожалею, — сказал по этому поводу Клиффорд.
— Я сам был немало удивлен, — сказал сэр Лэрри. — Я думал, что Ровена будет довольна моей отставкой и разделит со мной мои последние дни, однако ошибался. Должен сознаться, что я, оказывается, совершенно не знал ее. А что вы думали о ней?
— Я плохо знал ее.
— Она была совсем не то, что изображала из себя! Она была чрезмерно разговорчива, я помню, перед своим исчезновением.