Когда книжка тяжело осела на пол, а Тимми задышал ровнее, я тихо, не включая света, нашел свою одежду. Быстро оделся. Посмотрел еще раз на Тимми - теперь он спал вполне безмятежно. И вышел.
В кабинете горел свет. Я чуть поколебался и сказал вполголоса:
- Мистер Эванс, до свидания.
Я был почти уверен, что он меня не услышит - за дверью слабо жужжало печатающее устройство компьютера. Но звук исчез, а еще через мгновение мистер Эванс недоуменно посмотрел на меня.
- Вы уходите?
Я кивнул.
- Жаль... - Он беспомощно улыбнулся. - Честно говоря... Тимми вчера так здорово развеселился, когда играл с Дэйвом.
- Пусть и дальше играют.
Он понял. И кивнул - не соглашаясь, а скорее с благодарностью. Потом вдруг шагнул ко мне и взял за руку.
- Скажи, если, конечно, тебя не задевает мое любопытство. Ты тот самый мальчишка, который однажды довел до конца синтез ПКФ?
- Я принимаю ваше обращение применительно к биовозрасту. - Я попытался улыбнуться. - Да, тот самый.
Он кивнул, ничего больше не спрашивая.
- Это очень трудно, - тихо сказал я. - Понимаете, человеческий мозг не рассчитан на то, что со мной сделали. Ему не хватает каналов восприятия. Ну, он и выкручивается, как может, превращая запахи в свет, звук... Иногда и боль. Очень больно, честное слово. А если просто лишить меня обоняния - я ослепну и оглохну. Все слишком тесно связано...
- Я верю.
Он ни о чем не просил. И от этого было еще тяжелей.
- Я вернусь в Веллесбергский Центр, - торопливо сказал я. Мне показалось, что он уже готов уйти. - Я тогда был младше, чем Тимми. А сейчас, наверное, выдержу... Ведь все равно, что бы я ни делал, моя дорога туда. И с нее не свернуть, я понимаю.
- Тебе очень трудно?
Я молча кивнул и спросил сам:
- Тимми выдержит год?
- Да. А почему год?
- Не знаю. Просто думаю, что за год успею. Игорь не сможет, никогда не сможет работать так, как вы - в миллионную долю. Только не обижайтесь.
- Я не обижаюсь.
- У него характер такой. Ему надо быть или первым, или хотя бы в первом ряду. Если он не найдет своей дороги, то так всю жизнь и останется роддэром. Лучшим роддэром в мире. И многим задурит головы, не со зла, а так... Но это не нужно, роддэры ведь не форма протеста и не поиск нового пути. Мы - боль. Форма боли в середине двадцать первого века. Такие, как я, у которых боль внутри, и такие, как Игорь. Середина, не желающая ей оставаться. А я все верю, что помогу ему найти свое место.
Мистер Эванс посмотрел мне в глаза. И сказал:
- Теперь я знаю, что ты вернешься в Центр.
Я улыбнулся и сделал шаг к спальне. Попросил: