Достаточно только присмотреться повнимательней, и мы увидим, что и тревога, и попытки обуздать ее лежат в корне многого из того, что мы делаем. Этот факт даже может на время выбить из колеи, однако, понимая, насколько вездесуща тревога в нашей жизни и жизни окружающих, мы начинаем снисходительней относиться и к себе, и друг к другу. Филон Александрийский советовал много столетий тому назад: «Будь добрым. У всякого встреченного тобой есть своя, очень большая беда». Если мы способны признать это в отношении себя и в отношении всех остальных, если принимаем нормальность тревоги и пытаемся выявить корни идентифицируемых страхов в этой тревоге, тогда сделаем лучшее, что мы способны сделать, и простим всех. И от этого, вполне возможно, наша тревога станет чуть слабее.
Как мы обходим душевные омуты?
В нашей культуре довольно широко распространена фантазия, что можно избежать омутов, найти решение для пугающих ситуаций, которые мы только что описали. Нам бы хотелось, чтобы вторая половина жизни была бы поспокойней, не такой суматошной, как первая. Увы, не выйдет. Судьба, движение глубоких сил природы, автономные силы личной истории и наши собственные поступки периодически будут подводить нас к таким омутам. И никакое правильное мышление, правильное поведение и даже правильные богословие с психологией не избавят от подобного нисхождения. Те, кто обещает, что может быть по-другому, – шарлатаны.
Под воздействием стресса, типичного в подобных обстоятельствах, мы, как правило, еще больше откатываемся назад, усиленно прибегая к тому пониманию, к тем стратегиям и подходам, которые и привели нас к омуту. Угодив в яму и имея в руках одну только лопату, как тут устоишь перед искушением копать той же лопатой еще глубже? Но не лучше ли будет вместо этого присмотреться как следует и понять, что душевные омуты – неизбежный и необходимый двойник сознательных фантазий о власти и автономности? Случайность ли это: чем большего мы добились во внешнем мире, тем меньше покоя во внутреннем? Избегать страдания – такая задача вообще не стоит на повестке дня. Напротив, от нас требуется жить более осмысленно при столкновении со страданием.
Несмотря на все льстивые уверения массовой культуры, цель жизни – не счастье, а смысл. Те же, кто стремятся к счастью, пытаясь приуменьшить страдание или вовсе избежать его, обнаружат лишь, что жизнь становится все более и более пресной и поверхностной. Как мы уже видели, каждая критическая ситуация ставит перед нами задачу, решение которой делает жизнь куда насыщенней и богаче, но никак не ущербной. Жизнь – это не проблема, с которой нужно справиться, но череда встреч с космосом, где нас приглашают жить настолько полно, насколько это получится. Поступая так, мы служим трансцендентному смыслу, призванному проявиться в этом мире через нас. Избегая же этой полноты жизни, мы изменяем самой цели своего появления на свете.