– Чего тебе? – прокричал Абид сквозь вопли, скрип и грохот.
– В ворота! В ворота прорвались! – радостно заорал малец. – Наши вошли в город! Господин Ястреб возглавил атаку!
Абид искренне заметался: куда бежать? В город? Или все-таки в лагерь к госпоже Нум с известиями? Или все-таки в город? За известия из города ведь больше заплатят! Но в городе – там же страшно! Но ведь и заплатят больше!
А потом его осенило:
– Слышь, ты! Как тебя?
– Али!
А что, какое еще имя могло быть у мальчишки-невольника из Ханатты? Их так пачками называли, когда начинали распродавать караван…
– Слышь, Али! Ты, это, давай в город! Я тебе дам аж два дирхема!
Гулямчонок просиял.
– А потом дуй в лагерь! А я – сразу к госпоже!
– Дирхем сейчас! – пискнул мелкий наглец и даже протянул ручку ковшиком.
Абид плюнул и, стараясь не касаться накрашенных ногтей, спихнул в потную ладошку монету. И со всех ног, так, что бурнус развевался крыльями, побежал в главный лагерь: госпожа Нум наверняка заждалась от него известий.
* * *
– …Берегись! Берегись! Лезе-ееееет!..
Дэв и вправду лез – напролом. И размахивал здоровенной дубиной. Его отпихивали кольями – выломали в соседнем дворе из загородки птичника, – а дэв лупасил дубиной и ломал палки, как прутики.
И ревел, ревел, натужно и хрипло. Хунайн думал, что пора и оглохнуть, хоть уши отдохнут.
Чудище размахнулось, и на каида навалились отпрянувшие от удара. Рев, треск.
– Пихай его, пихай!..
Дэв перегораживал узкий проулок между слепыми толстыми заборами. Глина уже обвалилась, открывая пятна тростниковой обрешетки: чудище долбило по чему ни попадя, дувалам тоже изрядно досталось.
Сзади раздался тоненький визг – и следом вопль ужаса. Орал Рафик. Хунайн с трудом развернулся в общей свалке: дэв ревел и пер, строй перед ним смешался, и люди глупо барахтались тесной толпой, – и посмотрел назад.
С крыши на кого-то прыгнула гула. Когтя кольчужный загривок воина, она вертелась вместе с орущим человеком, подвывала и разевала красный зубастый рот. Кто-то изловчился и треснул булавой по плоской серой башке. Гула утробно хрюкнула и обмякла.
– Навались! На колья навались!..
В проулок с гулким топотом ворвались конные – джунгары, из «диких», в малахаях и перетянутых кожаными лентами ватных халатах. Завидев дэва, степняки придержали лошадок и взялись за луки.
Джунгары задорно визжали, тренькала спускаемая тетива. Дэв мгновенно стал похож на ветку сосны – отовсюду в нем торчали стрелы-иголки. В правый глаз легло сразу две. С глохнущим стоном чудище осело наземь. Степняки нетерпеливо покрикивали: вперед, мол, вперед, чего встали, вперед!