О Всевышний, когда ж это кончится… Сколько еще и куда идти?
Четвертый дэв на их пути, а гул они и считать бросили. Людей тоже достаточно попалось – в хороших длинных кольчугах, даже в двойных шли сукины дети, откуда у них столько денег, у этих карматов, семьсот дирхам кольчуга стоит, у Хунайна сроду столько не было, вон панцирь кожаный только с пластинами…
В просвете переулка появился конный знаменосец – парс, не иначе, конь в тяжелой чешуйчатой попоне-муджаффаф. Флаг на копье оказался радостно зеленым. Странно, зеленых флагов среди сигнальных Хунайн не помнил. Джунгары заорали на разные голоса, зашикали стрелы, конь под знаменосцем попятился, кивая башкой в железном налобнике. Что за?..
В переулок между стенами дувалов и стременами парса протискивались люди – о Всевышний, это ж карматы, и парс никакой не парс, вон у них зеленые тюрбаны поверх шлемов наверчены…
– За щиты! – проорал – в который раз! – Хунайн команду своему изрядно поредевшему отряду.
Перед штурмом ему дали под начало двадцать три человека. Сейчас за ним шла едва ли половина.
Зеленоголовые орали и размахивали мечами, топала коняга, она ж нас подавит, скотина, не хуже дэва…
Джунгары спешивались и разбирали уцелевшие колья.
– За щиты! Прикрыть лучников! – крикнул Хунайн.
Когда ж это кончится… Сколько и куда им идти по этим проулкам и улочкам…
* * *
Главный лагерь, полдень
Госпожа Нум бегала перед шатром в совершенно непотребном виде – кудрявые пряди выбивались из-под платка, а рукава рубашки сползали к локтям, бесстыдно открывая запястья.
– О солнцеликая! – жалостно голосили евнухи, безуспешно пытаясь накинуть ей на плечи хиджаб.
Госпожа вывертывалась и продолжала метаться, царапая щеки и явно ругаясь, но не на ашшари, а на каком-то другом языке, видимо, родном берберском.
Абид показался как раз вовремя: завидев его, госпожа ахнула и закричала уже на ашшари, евнухи быстро, как птицу сетью, накрыли ее широченным шелковым отрезом и, пока госпожа махала руками и костерила Абида, быстро увязали вокруг нее хиджаб на все положенные тесемки.
– Ну?! И где ты шлялся, о отродье гиены? – с неослабевающей яростью орала госпожа Нум.
– Воистину Всевышний был милостив ко мне, и я обладаю новостями из новостей для услады твоего слуха, о солнцеликая! – и Абид отвесил учтивейший из поклонов.
Госпожа изволила всего лишь треснуть его по затылку костяшками пальцев: хвала Всевышнему, на пальцах у нее были кольца, а не перстни.
– Ну?!
Шаадийа, как самая умная, моментально скомандовала невольницам, те вдвинули под госпожу ковер, и Нум, обессиленная, плюхнулась на него со звоном ожерелий. В одну руку ей вложили синий стеклянный стаканчик, а в другую – огромный страусовый веер.