– Женщины и дети ни в чем не виноваты, – прохрипел Абу аль-Хайр. – Мой человек защищал невиновных!
– Элбег, – не обращая внимания на вазирово хрипенье, холодно сказал Повелитель. – Ты аль-джабр в школе изучал?
– Да, сейид!
– По учебнику ибн Сины?
– Да, сейид!
– Когда вы проходили теорию множеств, что тебе говорили насчет знака «все»?
– Что в него входят все подмножества!
– Правильно, о сын Джарира! Ты хорошо учился. Так вот, я на четком ясном ашшари приказал убить в этом городе всех. Всех – значит всех, Элбег. Почему же я слышу о каких-то женщинах и детях? Мне что, отдельно нужно было перечислить в приказе все группы населения?
– Нет, мой Повелитель! – отрапортовал джунгар. – Приказ выполнен, сейид. Кстати, мы ему, – тут Элбег обернулся к начальнику тайной стражи, – примерно так все и объяснили! Про группы населения и подмножества…
Абу аль-Хайр шатнулся и пощупал разбитую скулу.
– Евнуха, кстати, мы не тронули, – обиженным голосом – лично для ибн Сакиба – сообщил Элбег. – И только попробуй пожаловаться на меня! Ни одна семья из тех, что предъявили твой знак айна, не пострадала! Да или нет?
– Не пострадала, – прохрипел Абу аль-Хайр.
– Во-от… – все еще обиженно протянул хан.
– Давай сюда горе-посла, – холодно бросил Повелитель.
Вперед выволокли бритого человека с потухшим взглядом. На нем все еще болтался парчовый халат – кое-где порванный и очень грязный. Куфанец грузно осел на колени, тупо уставясь в зеленый пол в веселеньких прожилках.
– Отправляю тебя послом в Хиру, – сказал в поникший затылок Повелитель.
Купец молчал, все так же тупо глядя в пол. Ему дали затрещину, и он мелко закивал.
– Я плохо говорю на ашшари? – мягко поинтересовался Сейид.
Человек упал на свое лицо. Толуй удовлетворенно кивнул: совсем ума решились эти зайядиты, разве можно молчать, когда тебя Повелитель спрашивает?
– Ты расскажешь городскому совету и эмиру Хиры все, что ты увидел здесь, в Куфе.
Купец снова мелко закивал.
– Тебя провели по улицам? По дворцу? Тебя отвели к твоему дому? Ты видел, что стало с твоей семьей?
Тот закивал с удвоенной силой.
– Ты расскажешь, что я превратил Куфу в самое большое в аш-Шарийа зайядитское кладбище. Если граждане Хиры не сдадутся, у города будет возможность стать не таким обширным, но все же просторным кладбищем, на котором всем хватит места.
Купец перестал кивать головой и затрясся. Повелитель невозмутимо продолжил:
– Мой господин, халиф аль-Мамун, берет пример с вашего бога. Эмир верующих – милостивый и милосердный владыка. Я хочу доставить ему удовольствие и тоже явлю милость. Я даже не потребую выдать зачинщиков мятежа в Хире. Мне будет достаточно, если в Хире отдадут все имеющееся в городе золото. И женщин. Пусть члены городского совета и эмир подарят моим воинам своих дочерей.