Симон прошел в общую комнату, склонился над тазом и принялся смывать грязь с лица, а Петер с Паулем затеяли у него под ногами драку из-за деревянного волчка.
– В общем-то именно этого и желал приор, – проговорил лекарь и тряхнул мокрыми волосами. – Новый монастырь. Для этого они с библиотекарем и переплавляли все дароносицы, золотые кубки и серебряные ларцы: чтобы скопить денег на строительство.
– Но они-то ничего уже не получат. Солдаты Вартенберга еще на рассвете вывезли этих двоих в Вайльхайм. Скоро над ними устроят процесс. – Магдалена поджала губы. – Судя по тому, что отец рассказывал про этого мастера Ганса, скоро они молить будут о смерти.
– А Непомук? – задумчиво бросил Симон.
Магдалена протянула мужу сухое полотенце и подмигнула.
– Настоятель пообещал, что похлопочет о его освобождении. Пытки пока прекратили. Отец уже отправился в Вайльхайм, чтобы лично сообщить Непомуку весть. Старый лис воспользовался общим переполохом и удрал, его ведь до сих пор разыскивают. – Она улыбнулась. – Но брат Маурус настаивает на том, чтобы его перестали преследовать из-за убитого охотника. Остальные стражники, судя по всему, признались, что сами подстрелили своего приятеля из арбалета.
– Так, значит, Маурус останется настоятелем? – спросил Симон.
– Ну, приор уже вряд ли им станет. А больше оспорить его назначение некому.
– Так или иначе, а мы здесь тоже надолго не задержимся.
Симон натянул старый, еще мокрый после вчерашнего дождя сюртук и влез в сапоги с отворотом: носки у них немного обгорели.
– Но мне нужно еще кое-что уладить, – проговорил он. – Давно следовало это сделать, да как-то потом сразу все навалилось… Я скоро вернусь. Обещаю.
Он улыбнулся на прощание и скрылся за дверью.
– Симон!
Магдалена подобрала юбку и бросилась за ним в сад. Но Фронвизер уже шагал по мокрой, затянутой легким туманом тропе в сторону монастыря.
– Постой! Я еще не все тебе сказала! Мы…
Она лишь вздохнула и, махнув рукой, оглянулась на детей, которые устало потирали глаза после драки.
– Папа ваш, наверное, никогда не изменится, – проговорила она и потрепала малышей. – Сам виноват. Пусть не жалуется, что я сразу не сказала. А мы помолчим до поры о времени, правда ведь?
Дети обняли ее за ноги, и Магдалена почувствовала тугой комок в животе. Она мечтательно улыбнулась и вернулась в дом.
Пусть церковь сгорела дотла, а Магдалена сегодня же поставит свечку святой Вальбурге.[22]
* * *
Симон поднимался шаткой походкой к Святой горе, которая под ясным небом казалась громадной кучей угля.
Пожар хоть и потушили, но над останками монастыря по-прежнему поднимались столбы дыма; от многих построек остались лишь черные скелеты. Среди них сновали монахи и местные жители в поисках пригодных к использованию вещей. Аптека и мастерская Виргилиуса тоже стали добычей огня. Возле некоторых строений стояли ремесленники: они осматривали повреждения и, судя по всему, подсчитывали, сколько потребуется камня, досок, гвоздей и штукатурки, чтобы отстроить все заново. Для монастыря пожар был настоящим бедствием, однако для местных жителей, разоренных войной, его восстановление станет рогом изобилия. Деньги польются рекой – и что до того, что деньги эти добыты за счет переплавленных реликвий?