Но оказалось, что Джорджи в порядке и не пострадала ни от рук Ксавье, ни от чьих бы то ни было еще. Хотя ее грудь поднималась и опускалась слишком быстро, Бэкенхем готов был приписать волнение затруднительному положению, в которое она попала.
Он узнал бы Джорджи из тысячи других женщин, пусть даже в карнавальном костюме. Кружевная маска могла закрыть ее лицо целиком, спрятать пухлые соблазнительные губы, однако ей не удалось скрыть особенный блеск глаз.
Джорджи припудрила волосы, что было настоящим преступлением против природы и одновременно ловким способом маскировки. Ни одна леди не желала бы раскрыть свое инкогнито на подобном вечере. Тем более незамужняя. Огненные локоны Джорджианы Блэк выдали бы ее мгновенно.
Участие в подобной вакханалии было чрезвычайно опасным и подвергало риску ее репутацию. Бэкенхем должен был убедить Джорджи покинуть поместье и проводить домой. Но все его джентльменские порывы не имели ни единого шанса против бушующего океана гнева, горечи и желания.
Он опустил взгляд. Плавные изгибы ее тела были причиной многих бессонных ночей.
Что-то в позе Джорджи делало ее таинственной, манящей и, черт побери, такой самоуверенной, что он пришел в ярость. Ей не место в этом особняке, на этом карнавале. Бог свидетель, он хотел бы разнести в щепки весь этот дом и всех его гостей.
Пережив фарс их помолвки и печальные последствия разрыва, он все еще цеплялся за образ невинной девочки, которую знал всю жизнь. Ее присутствие здесь сегодня вечером перевернуло его мир вверх дном.
Он наблюдал, как она подняла руку, коснулась мочки уха. Это движение напомнило ему прежнюю Джорджи. С новой силой вспыхнула ярость, а примешавшееся к ней желание подсказало ему решение.
Очевидно, мисс Джорджиана Блэк явилась на это скандальное мероприятие с целью найти мужчину, способного соблазнить ее.
Что ж, этим мужчиной будет он.
Бэкенхем не выдал себя и ничем не показал, что узнал Джорджи. Если ей хотелось походить на светских блудниц-аристократок, она должна узнать, как с блудницами обходятся джентльмены, посещающие подобные вечера. Намеренно грубо он приказал ей раздеться.
Бэкенхем ждал, что она поставит его на место и оскорбленно выбежит из комнаты. Она ведь знала, кто он такой, даже если предпочитала скрывать собственное имя.
Но Джорджи молчала. Была ли она поражена, шокирована, испугана? Тишина сводила его с ума.
Бэкенхем тянул время за раздеванием и умыванием, руки его дрожали, тело напряглось от волнения. Стоило ему только сделать первый шаг и дать волю желанию, он уже не смог бы совладать с собой.