У Хока был винный погреб, выложенный природным булыжником, просторный и сумрачный, с крутыми 33 ступенями вниз, прохладный даже в летний зной. Здесь хранились на 178 стеллажах обрамленные бархатом благородной пыли бутылки Франции, Италии, Испании, рейнских виноградников. Некоторые пролежали в коллекции не один век…
Хок по роду своей деятельности не боялся ни Бога, ни черта. Пожилой человек с лоснящейся лысиной в обрамлении жидких седых волосенок, гладко выбритый и церемонно одетый, Хок носил «вальтер» в подмышеченой кобуре и крошечный дамский трехзарядный пистолет за резинкой правого носка.
Хок не боялся полиции – она его боялась. Хок не боялся воров и бандитов – они его боялись. Одного на свете с 1944 года боялся Эрни Хок – он боялся русских. Молодому спецу «Внешторга» предстояло войти в контакт с Эрни и получить иньекции спинного мозга для омоложения дряхлеющих советских вождей. Ни у кого тогда и мысли не было, чтобы получить чудо-средство в СССР – столь чудовищной представлялась вампирическая мысль перехватить чужую жизнь.
Но – шаг сделан. То, что не рисковали получить в СССР, надеялись за валюту получить в Западной Германии. К Хоку послали гонца налаживать отношения – значит, совдепу приходит конец, понял Лордик.
* * *
Бюрократическая машина сработала быстро: подлинники документов о преступлениях Эрни Хока в годы Второй Мировой войны были собраны в архивах КГБ, Министерства обороны, Военной прокуратуры СССР и срочно курьерской почтой доставлены в Гифхорн.
Через день их получил сам «виновник торжества», а еще через день он перезвонил Мезенцову в отель «Гертруда» по приложенной визитной карточке и пригласил зайти по-свойски. Хок говорил по-русски! В свое время подготовленный школой Абвера для войны с Россией, он не забыл, не утратил навык общения с «византийцами», как он называл жителей СССР.
Так Лордик Мезенцов впервые вошел в «тихую гавань» старого пирата, в воды комфорта и забвения. Он был собран и напряжен, по кошачьи упруго ступая по драгоценному паркету «базилика», он понимал – визит может окончиться чем угодно, вплоть до устранения нежелательного свидетеля.
У них уже была одна на двоих большая тайна – и вскоре должна была появиться вторая. А умные люди в торгпредстве недаром говорили: у кого тайны с Хоком – у того смерть сидит за плечами…
В доме Эрни обстановка успокаивала, убаюкивала внимание своей исключительно немецкой упорядоченностью, чинной чопорностью и неким сентиментальным провинционализмом. Диваны и кресла обтянуты прохладным полосатым шелком, их полированные подлокотники красного дерева удобно ложились в ладонь. Картины фламандской школы XVII–XVIII веков с сюжетами из жизни традиционного бурга выдавали в хозяине культуртрегера и почвенника Германии.