— Ваше В-величество, — сказал врач более спокойно, — я не могу доказать свою невиновность. Единственное, что я могу сказать в свою защиту, это то, что я не храбрец и не глупец. Я ничего не подмешивал в лекарство царя. Наверное, на этой земле нет ничего, что заставило бы меня это сделать.
— Я не уверена, что могу согласиться на такой риск, — ответила Аттолия.
Петрус вспотел.
— Больница… — сказал он. — Мои пациенты и научная работа… они зависят от меня. Прошу вас, Ваше Величество…
Царица резко вскинула подбородок.
— Хорошо, — решила она.
Врач вздохнул с облегчением. Он сделал попытку восстановить потерянное достоинство.
— Опиум скрывает вкус конопли. Второй врач, возможно, не смог распознать ее присутствия.
— Даже несмотря на ночные кошмары? — сухо поинтересовался царь.
— Да, Ваше Величество. Может быть, мне следует осмотреть Ваше Величество?
Ответом ему был мрачный взгляд царя, затем кивок царицы позволил врачу удалиться. Когда он исчез за дверью, царица потянула одеяло и расправила его вокруг царя.
— Ты ему веришь? — спросила она Евгенидиса.
Костису показалось, что между ними двумя проскочила искра.
— Я знаю то, чего не знает он, — ответил ей царь.
— И кто положил коноплю в опиум?
— И это тоже.
— Ты должен поговорить со своими слугами. Они давно ждут тебя.
— Я очень устал, — патетически воскликнул Евгенидис.
— Не откладывай.
Она встала и вышла.
* * *
Царские слуги сбились тесной кучкой в пространстве между кроватью и окном. Разговор с царицей явно был не из приятных, Костис им не завидовал. Он все еще сидел на пуфике у изголовья царской постели и мечтал оказаться в любой другой точке мира, лишь бы подальше отсюда, но ни царь ни царица не отпускали его. За исключением одного упоминания, промелькнувшего в словах царицы и замечания царя об отсутствии у него, Костиса, чувства юмора, ни один из них не дал ему понять, что вообще помнит о его существовании.
— Я не сомневаюсь, что Ее Величество недвусмысленно дала понять, что недовольна вашей службой, — начал царь.
— Да, Ваше Величество.
— И она оставила вопрос о вашем наказании на мое усмотрение?
— Да, Ваше Величество.
— Ну, тогда поднимите головы и перестаньте разыгрывать из себя преступников. Раз Ее Величество лично устроила вам разнос, я считаю, вы уже достаточно наказаны.
Костис подавил дрожь. Он мог бы пожалеть придворных, униженных выговором царицы, но не мог простить их и не ожидал, что царь проявит такое неслыханное великодушие. Пожалуй, Евгенидис мог противостоять своей жене лучше, чем можно было ожидать, но совершенно неверно оценивал своих придворных. Они дружно подняли головы и уставились на него с различной степенью триумфа на лицах. Привычная ухмылка мгновенно вернулась на физиономию Сеана.