Он внимательнее посмотрел на лежащего на скамье человека. Даже зная теперь, кто он такой, Костис не способен был узнать под следами побоев знакомых черт лица Секретаря архива, но грязный комок ткани, лежащий рядом с ним, несомненно был лохмотьями элегантного плаща Релиуса.
Костис отступил в сторону, освобождая место для царя, и занял позицию в дверном проеме.
— Стул, — приказал царь.
Он посмотрел на заключенного и обратился к Филологосу:
— И немного воды. Принеси с кухни.
Филологос поспешил к двери. Принесли стул, и тюремщик с грохотом поставил его перед царем.
— Еще что-нибудь желаете, Ваше… Величество?
— Желаю. — царь посмотрел ему прямо в глаза. — Никогда больше не видеть тебя живым.
Самодовольное и снисходительное выражение лица тюремщика несколько полиняло, когда он начал пятиться к двери. Придворные обменялись понимающими взглядами. Евгенидис уселся на стул и с облегчением откинулся назад.
— Итак, Релиус, — произнес он наконец, — готов ли ты возблагодарить нашу царицу за ее милость?
Этот вопрос прозвучал, как далекое эхо. Словно Релиус уже однажды задал его царю, и теперь царь повторил его слова. Костис почувствовал, как холодок пробежал по его спине.
Цепи тихо звякнули.
— Я думал, что вы придете раньше. Чтобы отомстить, — прошептал Релиус.
— Я был нездоров.
— Я слышал. Новости доходят даже сюда.
— Помню.
Царь оглядел камеру, словно что-то припоминая.
— Очень похоже на мою камеру. Я не помню койку, но, наверное, я тогда просто ничего не видел. Она знает, что ты тогда вернулся, чтобы еще раз допросить меня?
Костис сглотнул, чувствуя себя с каждой минутой все более неловко. Царь затаил зло на Релиуса. Когда он сам был узником Аттолии, Релиус допрашивал его, чтобы получить сведения о царице Эддиса.
«Я собираюсь прогуляться в тюрьму, чтобы решить старый спор. Думаю, я это заслужил».
Костис переглянулся с гвардейцами. Они были ветеранами. Наверное, они видели вещи и похуже. Но все происходящее им тоже не нравилось.
Релиус почти незаметно покачал головой.
— Она не хотела это знать.
— И ты не был достаточно глуп, чтобы рассказать ей потом?
— Нет. Хотя она догадывалась.
— Я сказал тебе что-нибудь? — спросил царь непринужденно.
Костиса прошиб холодный пот.
— Нет, — сказал Релиус. — Вы умоляли кого-то на простонародном жаргоне. Что-то лепетали на архаичном. Я бы нажал на вас сильнее, но боялся, что вы умрете. Она не хотела вашей смерти.
Наконец Секретарь архива повернул голову и посмотрел на царя.
— Я жалею, что не убил вас.
— Храбрые слова, Релиус.
— Здесь невозможно быть храбрым. Только глупым. Вы пришли послушать, как я стану умолять? Я это сделаю. Я научился. Вы подсказали мне слова. — слезы выступили у него на глазах, и голос ослаб. — Пожалуйста, не мучайте меня больше. Пожалуйста. Не надо.