— Я прикажу содрать с него шкуру, — тихо сказала она.
Невыносимое напряжение, которое она чувствовала в Евгенидисе, ослабело. В ее угрозе было меньше расчета, чем в предложении вина из своего кубка, но ей снова удалось разрядить обстановку.
— Не стоит, — сказал он. — Я не сомневаюсь, что это тщательно подготовленная диверсия Сеана, и капельмейстер не виноват. Пойдем танцевать, — неожиданно предложил Евгенидис, искрясь весельем и озорством.
Ее сердце болезненно сжалось. Однажды он уже перешел пределы своих возможностей, и она сумела вернуть его назад, но не могла больше удерживать от безрассудства, как собаку на цепи. Его дикость иногда пугала ее.
— Нет, — упрямо сказала она, и была совсем не готова к тому, что он потянет ее вниз по лестнице, несмотря на отказ.
Она пошатнулась, стараясь сохранить равновесие, но он не отпускал ее руку. Придворные шипели от едва сдерживаемой ярости, наблюдая за борьбой своей царицы. Даже ее враги не одобряли поведения эддисийца.
— Двор смотрит, — заметила она.
— Я думал, тебе понравится, если я опозорюсь при твоих придворных? — поддразнил он.
— Я беспокоюсь за себя, — сказала она холодно, — и проявляю разумную осторожность.
Она потянула его за руку, но он не отпускал ее. Она сдалась, не желая показывать свою слабость.
— Ты не веришь, что я могу это сделать.
Она не верила.
— Меня не беспокоит, что они все подумают.
Она это знала. Но это беспокоило ее.
— Нет, — сказала царица, хотя уже колебалась.
Он почувствовал ее неуверенность и улыбнулся.
— Я твой царь? — его азарт неудержимо захватывал ее.
Этот аргумент она была не в состоянии отрицать. Она желала, чтобы он был ее царем, и сопротивлялась уже из последних сил.
— Конечно. — согласилась Аттолия, но теперь ее начал захлестывать гнев.
На щеках показался розовый румянец. Музыка остановилась, придворные молчали. Никто не мог расслышать их тихие слова, но всякий, кто видел лицо царя, знал, что он спросил, и что она ответила.
Лица людей, ненавидевших Евгенидиса, осветились радостью, когда он вывел царицу на пустую середину зала. Он смотрел в пол, как будто тщательно выбирая место, и несколько раз шаркнул подошвой по каменной плите, прежде чем поднять глаза.
— Ты знаешь шаги?
— Конечно, — ответила царица, снова улыбаясь.
— Конечно, — повторил царь. — Но тебе придется делать тоже самое, только учитывая, что я буду вести тебя вправо и пользоваться только левой рукой.
— Это просто, — сказала царица, протягивая ему руку.
— Да, — согласился царь, принимая ее.
Он уверенно сжал ее пальцы.
— Не бойся. Прежде чем я украл у тебя из-под носа Дар Хамиатеса, я научился танцевать.