— Значит, теперь вы строите мост для нее?
— У Орнона не было другого выбора, — сказала Эддис с оттенком иронии, — как вежливо предложить помощь эддисийского гарнизона.
Халдей кивнул.
— Стало быть, у барона Миноса нет повода для жалоб, а бароны Анакритис и Клетус больше не будут считать присутствие эддисийского гарнизона обременительным для своего кошелька.
— И все безумно счастливы, — согласилась Эддис.
— А Ген по-прежнему выглядит бестолковым царем, — заметил халдей.
— А помощник Орнона является домой с синяком под глазом, — закончила Эддис. — Довольны все, кроме бывшего помощника посла.
* * *
Комната была небольшой с фресками на стенах и изящными резными панелями, закрывавшими низкий потолок и заставлявшими помещение казаться еще меньше. Здесь не было мебели, чтобы присесть, и крюка, чтобы повесить лампу, поэтому Сеанус некоторое время стоял с лампой в руке, дожидаясь прихода своего отца.
— Мне нельзя приходить сюда, — сказал он. — Мы не должны встречаться.
Эрондитес хмыкнул.
— Я должен получить твой отчет.
— Все в порядке.
Сеанус пожал плечами, лампа в его руке покачнулась, и тени дико заметались по комнате. Казалось, сатиры на стенах танцуют, украдкой поглядывая на заговорщиков.
— В царской свите уже не осталось ни одного придворного, не запятнавшего себя перед царем. Он уже готов выгнать их всех.
— Еще рано, — сказал Эрондитес. — Я пока не хочу, чтобы он увольнял их. Сначала он должен взять себе любовницу, а потом она скажет ему, кого следует приблизить к себе.
— Вы продвинулись меньше меня, — заметил Сеанус.
Барон сердито фыркнул.
— Потому что она всего-навсего красивая, недавно овдовевшая и глупая задница, которая танцует хуже своей сестры.
— Почему бы не использовать сестру, если она приглянулась царю?
— Она читает Софокла и Эврипида. Любит вышивать. Простодушная и бесполезная незамужняя девица. Зато ее сестра успела дважды овдоветь и вполне готова водить царя за нос. Он должен быть с ней. Я сказал ее отцу приструнить обеих, в особенности младшую. Она больше не будет танцевать с царем. А как насчет тебя?
— Что насчет меня?
— Я не хочу, чтобы тебя уволили вместе со всеми. Ты единственный из его слуг, который должен остаться с ним.
— Конечно, — сказал Сеанус. — Он не отпустит меня.
— Кажется, я слышал иное.
— Он зависит от меня. Остальные слуги не понимают, но мы с каждым днем все больше сближаемся с царем. Он не уволит меня, когда решит выкинуть всех остальных.
— Постарайся убедиться в этом, — предупредил барон.
— Обязательно, — сказал Сеанус.
Когда они ушли, Евгенидис немного передвинулся на одной из балок, поддерживающих стропила крыши. Деревянный потолок являлся, по сути, просто экраном, скрывающим чердак, но не задерживающим звуки. Он сидел в темноте, скрестив ноги, над комнатой, находящейся в стороне от жилья, но при этом недалеко от апартаментов царя. Абсолютно пустая и неподходящая для какого-либо использования, она была гарантирована от внезапных визитов нежелательных свидетелей. Зато архитектор, спроектировавший ее и использовавший деревянный экран вместо потолка, был пра-пра-прадедушкой Евгенидиса. Он назвал эту комнату «гадюшником для заговорщиков».