Костис видел, как он взял себя в руки, когда она подошла к кровати. Превзойдя самого себя в невозможных вещах, он сумел принять самодовольный вид.
— Смотрите, — заявил он, все еще играя свою роль, — я же говорил вам, что я на пороге смерти.
Но он больше не мог обмануть ни Костиса, ни Аттолию.
Глаза царицы сузились, руки сжались в кулаки. Она не испугалась, она разозлилась. Вряд ли он смог сейчас успокоить ее, сказав, что рана не серьезна. Костис почти почувствовал, как царь Евгенидис дрожит. Царь снова открыл рот, чтобы заговорить.
— Порез не глубокий, — сказал с другой стороны кровати посол Эддиса.
Он склонился над раной с критическим и несколько разочарованным видом. Евгенидис не упускал ни одной мелочи. Его голова резко обернулась.
— Нет! Он… очень глубокий! — возмущенно запротестовал он.
Лица придворный выразили смятение, а затем попытку скрыть смех.
— Ваше Величество, — высокомерно заявил Орнон, — я видел, как вы однажды сильно оцарапались застежкой плаща.
— Даже с застежками не везет, — пробормотал кто-то из слуг.
— Я не сам себя поцарапал, между прочим, — отрезал царь. — Раненый царь заслуживает больше уважения, Орнон.
— Простите, Ваше Величество, — ответил Орнон. — Но я ожидал, что ранение будет более серьезным.
Царь посмотрел на царицу, которая, немного успокоенная словами Орнона, все еще выглядела сердитой.
— Если бы ты уже не был ранен, — сказала она, — я бы прикончила тебя сама.
— Я же говорю, что я… — царь прервал сам себя таким громким криком гнева и боли, что царица вздрогнула. — Во имя всех богов, что это такое?
— Это спиртовая настойка камнеломки, — ответил врач, нервно сжимая окровавленный тампон.
— Это ужасно больно, ты, безжалостная пиявка. Я еле-еле избавился от садиста Галена в горах, как ты сразу стараешься занять его место.
— Мне очень жаль, Ваше Величество, но это поможет предотвратить заражение.
— Тогда тебе следовало предупредить меня, прежде чем набрасываться со своим лечением.
— Да, Ваше Величество, — согласился врач, тщательно промокая рану чистой тканью.
— Когда ты закончишь любоваться моим животом, можешь наложить на него повязку, — нетерпеливо предложил царь.
Дворцовый врач, худой и строгий человек, сосредоточенно осмотрел рану.
— Я хотел бы наложить несколько швов здесь, где разрез глубже. Надо в первую очередь сшить мышцы.
Он посмотрел на царицу, ожидая разрешения.
— Не вижу необходимости накладывать швы, — осторожно сказал царь.
— Потому что рана не глубокая, — пробормотал кто-то в толпе.
Царь оглядел присутствующий черным взглядом, но не обнаружил шутника.