Голод и ноющая боль в затекших мышцах разбудила его несколько часов спустя. Болезненно морщась, он потянулся и решил, что ему все равно придется либо покинуть комнату либо умереть с голоду. Кроме того, ему нужно было проверить расписание дежурств. Официально он все еще наслаждался трехдневным отпуском, предназначавшимся для охоты с Аристогетоном, но, возможно, из-за чрезвычайной ситуации, график изменили, и раз его не арестовали, то ему надлежало нести службу. Может быть, его участие в трагедии, разыгравшейся в тронном зале, на некоторое время упустили из виду и забудут в будущем? Ему оставалось только надеяться. Он пошел в столовую.
Там было почти пусто. Несколько небольших компаний, близко склонив головы друг к другу, говорили вполголоса, создавая тихое гудение. Костис отрезал себе ломоть хлеба и сыра, насыпал полную плошку оливок и зачерпнул миску тушеного мяса. Он положил хлеб на рагу, сыр на хлеб и аккуратно водрузил чашку с оливками на вершину этого сооружения, освободив вторую руку для кружки разбавленного вина. Он сел в одиночестве в сторонке, но прежде, чем успел прикоснуться к еде, был окружен товарищами.
— Есть новости? — спросили мужчины, усаживаясь на скамье по обе стороны от него.
— Я с рассвета сидел у себя в комнате, — сказал Костис.
— Тогда у нас есть новости для тебя, — ответил кто-то.
— Наверное, я их знаю. Телеус и остальные освобождены.
— Ты там был?
— Ты не был на дежурстве?
— Я был в толпе.
— Ай, глупая затея. Тебе нечего было там делать.
— Это точно, — согласился Костис. — Больше я такого не повторю.
— Значит, ты вернулся к себе? И ничего больше не слышал?
— А что еще было? — осторожно спросил Костис.
— О драке между царем и царицей.
Костис поставил кружку. Торжественным шепотом ему передали эту новость.
* * *
Царица прямо из тронного зала отправилась в апартаменты царя.
— Я хочу видеть моего господина Аттолиса, — сердито сказала она.
Никогда прежде она не обращалась к нему этим официальным именем.
— Я здесь, — ответил он, выходя к двери в ночной рубашке и халате, помятый и бледный, но решительный.
Он ждал ее. Царь прислонился к дверному косяку, в то время как его перепуганные слуги разлетелись по углам, как пучки соломы при первом порыве бури.
Царица набросилась на него, а он отвечал сначала спокойно, а потом со все большим раздражением.
— Ты позволишь мне наказать хоть одного преступника? — кричала Аттолия. — С чего ты вдруг так полюбил Телеуса, что стремишься сохранить его жизнь любой ценой?
— Я только попросил тебя пересмотреть твое решение.
— Там нечего пересматривать!