Может, свет выключить? Нет. Теперь уже не встать. Дудки. Уже не шелохнуться. Если никто не услышит выстрела, так и будет гореть часами. Плевать. Вставят в счет. Все вставят в счет.
Закрыл глаза. Сразу кровь заколотилась чаще, удары слились в ровный гул. Громче, громче. Сейчас отключусь. Прижать дуло к небу. Поглубже. А-а, плевать. Дикий грохот. Как падаешь. В первый раз прыгаешь с парашютом. Да. Живо. Ну. Приподнявшись на локте, он выстрелил.
* * *
Яркая поверхность. Какие-то кубы. Яркий угол, вдвинутый в темноту. Что-то твердое, продолговатое, и ширится кверху. Вид шкафа с полу.
Он перемигнул. Веки слиплись. Как туча, набегало на мозг беспамятство, длилось по нескольку секунд, может быть, или по нескольку минут. Потом снова вторгалась в сознание непереносимая яркость электричества. Перемигнул. Что это шевельнулось сверху? А-а, моя нога.
Он свалился с постели и теперь лежал головой на ковре.
Кое- как, очень тщательным усилием мысли, установил контакт с правой рукой, приподнял ее, уронил. В левой тоже была чувствительность. Поднес ладонь к губам, подержал на свету. Кровь. Совсем немного.
О Господи, промазал. Идиот несчастный.
Шевельнулась вялая мысль: интересно, какой я им нанес ущерб. Боли пока нет. Только невыносимо тошно, гадко, будто что-то выдернули из нутра, оставив рваную культю. И мутит.
Идиот, идиот.
Снова прояснилось сознанье. Собрать все силы, двинуться. Раз. Два. Три. Сбросил ноги с постели. Пятки стукнули об пол. Так-то лучше. Потом, опираясь на локти, перевернулся ничком.
Локоть ткнулся во что-то твердое. Поднял, поднес к глазам. Пистолет. Дуло замарано кровью. Ужасно тошно смотреть. Бросить его. Мутит. Да, сейчас вырвет. Сейчас. На четвереньках прополз через всю комнату к помойному ведру. И сразу скинуло с души. В основном кровь. Уф! Гадость! Затих, дыша трудно, как собака, с глазами, полными слез. Несколько капель яркой свежей крови вытекли изо рта на пол. И это все.
Уцепившись за край умывальника, подтянул под себя ногу, встал.
Комната мягко тронулась вместе с пронзительной лампой, качнулась, прошла полоборота, как смазанный маховик. Эдвард качнулся и рухнул поперек постели.
Полежал так немного, может, четверть часа, уставясь в потолок.
Идиот несчастный.
Уже хотелось встать, выйти отсюда, на воздух. Осторожно сел, изо всех сил обарывая дурноту. Накатило. Прошло. Встал на ноги. Шаркнул, сделал шаг, чуть не наступил на пистолет. Нет, нельзя ему здесь лежать. Сел на постель, поддел его стопою, вот, вот так. Наклонился, очень медленно, поднял, закрыл на предохранитель, сунул в карман.