У Мориса и так огорчений хватало.
Случилась ужасно неприятная штука.
Карри говорил, и не раз, что пусть, мол, Морис пользуется "санбимом" в его отсутствие. Ну и естественно, Морис стал регулярно пользоваться. Ну и конечно, были кой-какие царапины, и в гараже только посмеивались и преспокойно все ставили в счет Карри. И тот никакого шума не поднимал.
И так все шло вполне себе мирно и гладко, но на прошлой неделе Морису дико не повезло, он буквально врезался в кирпичную стену, когда на крутом вираже хотел объехать одного кретина велосипедиста. И Фарнкомб, он тоже сидел в машине, сломал себе ключицу и руку. И Карри вдруг буквально озверел, с чего - абсолютно невозможно понять. Морису просто было жаль, вообще, что водил дружбу с таким человеком. И Джимми, главное, сунул нос в это дело, истерзал буквально своим дотошным расследованием, вот что паршиво.
Ну и Морис, естественно, почти совсем забыл о существовании Эдварда Блейка.
Мозг Эрика, если только не был занят настоящей работой, бился над ответным письмом Эдварду Блейку. Набрасывались и сразу уничтожались черновики. То слишком длинно выходило. То слишком коротко. И что можно, собственно, написать? Непонятно.
Так и осталось письмо ненаписанным.
Книга четвертая 1929
I
Фары выхватили объявление на дереве "Нарушитель ответит по закону". Кто-то вырезал перочинным ножичком, потом мелом забелил.
Морис взвизгнул на крутом вираже:
- Просыпайтесь, приехали!
Мэри уютно потянулась на заднем сиденье, сонно проворковала:
- Успокойся. Не приехали еще.
- Ворота сами открываем? - спрашивал Эдвард, - или привратника ждем?
- Вы привратник и есть, - кричал Морис.
- Что за шум, из-за чего такое волнение? - спрашивал томный голос Маргарет с заднего сиденья. - Авария приключилась?
- Нет, - отозвался Эдвард, - мы достигли Джон-оТроте, а Мэри купальный костюм не захватила.
Открыл дверцу, вышагнул на затекших ногах.
- Бог ты мой, ну и холодрыга!
- Ну и держи это при себе, моя радость, - сказала Мэри. - Мы тебе и так поверим.
Эдвард передернулся. Утро было мрачное, серое и сырое. Ворота заледенели, не поддавались. С вязов вдоль аллеи моросило, капало с каждой ветки. Хилый, холодный рассвет вставал над Дербиширом, отускляя лучи фар.
Прямо им в спину пыхтел двухместный автомобильчик Томми Рэмсботтэма. Эдвард подошел, сунул голову внутрь:
- Эй! Доброе утро!
- Доброе утро, - ответил Томми, и Энн, из-за его плеча, спросила:
- Хорошо спалось?
- Невероятно!
Вдруг Эдвард развеселился. Громко, коротко хохотнул, охлопал себя по бокам, выкинул коленце на мокрой дороге.